– Спасибо.

– Это ярутка полевая, – сказал Бенджамин.

– По вкусу как тухлая горчица!

– Фермеры называют ее клопником. На самом деле это растение относится к семейству Капустные. Совершенно съедобно и полезно для здоровья. В отличие от этой дряни от «Монсанто»[19], – и Бенджамин презрительно кивнул в сторону другого киоска, где продавались обычные продукты.

Похоже, это было особой страстью Бенджамина: необычные растения, обладающие на редкость питательными свойствами и сложным горьковатым вкусом, растущие на Среднем Западе, но попавшие в немилость агрохолдингов. Он утверждал, что единственный надежный способ питаться настоящей, ничем не обработанной, генетически натуральной пищей – это выбирать те продукты, от которых капиталистический мир давно отказался, поэтому он и предпочитал киоск «Органической еды», где продавались интересные и крайне специфические съедобные растения – ярутка полевая, портулак, клевер, краснокоренник, пустырник, – а вывески и рекламные брошюры пестрели словом «чистый». Именно эта одержимость чистотой – и, конечно же, ее противоположностью, загрязнением, примесями, – иногда напоминала Джеку проповеди, которые он слышал в церкви своей матери, когда пастор предостерегал от дурных мыслей и гнусных поступков. Джек иногда задумывался о том, что в фермерском рынке есть что-то общее с церковью: группа людей, разделяющих одни и те же убеждения, встает чуть раньше, чем им хотелось бы вставать в выходные, и приходит туда, где им предлагают спасение от некоего абстрактного злодея – либо сатаны, либо, соответственно, позднего капитализма. Подходы были разные, но идеал выглядел примерно одинаково: и церковь, и фермерский рынок тосковали по планете в ее первозданном состоянии, такой, какой ее изначально задумали Бог или природа, до того как человек все испортил.

– Пап? – позвал Тоби, дергая Джека за рубашку. – А деньги?

– Ой, точно. – Он дал Тоби наличные и традиционное напутствие не уходить из поля его зрения, и мальчик поспешно убежал.

– В общем, в Парк-Шоре хорошие новости, – сказал Бенджамин. – Иски отозваны, судебные запреты отменены, и работа идет быстрыми темпами. «Судоверфь» в процессе постройки, и мы почти укладываемся в график.

– Супер. А что изменилось?

– Честно говоря, понятия не имею. Я бы и хотел поставить это себе в заслугу, но просто иногда бывает так, что мировая энтропия работает в нашу пользу. Лучше об этом не задумываться. Лучше сказать «спасибо» и двигаться дальше.

Джек наблюдал за Тоби, который в этот момент стоял у киоска, где продавался местный мед из ульев на крышах. Жесты мальчика – то, как он нарочито пожимал плечами и хмурил брови, – навели Джека на мысль, что Тоби торгуется, и он удивился, где его сын этому научился.