– Ничего страшного? Мы заставим его начать все сначала? Подумаешь, еще разок побудет новеньким в классе!

– Успокойся. Все будет хорошо. Тоби справится.

– И это все? Весь твой ответ? Он справится?

– Да, он справится, и все наладится. Давай выдохнем и вспомним, где мы сейчас находимся. Мы с тобой в нашем доме на всю жизнь. Это должен быть счастливый момент. Да мы должны плясать от радости.

– Плясать, ага, – говорит она, качая головой. – Господи, ничего другого я от тебя не ожидала. Все как всегда.

– И как это понимать?

Несколько секунд они смотрят друг на друга. В комнате тихо и пыльно, они одни, и с таким же успехом между ними могли бы кувыркаться маленькие комочки перекати-поля, потому что все это похоже на супружеский эквивалент дуэли: два снайпера оценивают друг друга. Как и у большинства семей, у них выработан негласный набор правил боя – в частности, какие методы считаются честными, а какие грязными, какие эффективными, а какие не очень. И они знают, что один из самых грязных и неэффективных методов ведения борьбы – это биться обобщениями, чистыми абстракциями, брать что-то сделанное или сказанное в конкретный момент и настаивать, что так происходит «всегда», использовать мелкий проступок как повод проделать в сопернике дырку. Слова Элизабет – ничего другого я от тебя не ожидала – означают, что она склоняется к грязному методу борьбы, нарушает супружеский этикет. Таким образом, вопрос Джека – и как это понимать? – может быть истолкован как признание этого факта (он тоже заметил нарушение) и как предложение либо взять свои слова обратно, либо продолжать. Так сказать, уйти или вступить в бой.

Она выбирает последнее.

– Ты хоть знаешь, как тяжело далась Тоби смена школы? Ты знаешь, как ужасно было это наблюдать? И теперь ты… плясать, значит? Серьезно? Может, если бы тебя чуть больше беспокоило благополучие собственного сына, если бы ты чуть больше участвовал в его жизни, тогда мне не пришлось бы делать все в одиночку. Может, я бы не отказалась от помощи в ситуации с Брэнди, если бы ты не был настолько безучастен ко всему. И тогда, может, ничего бы не случилось. (Для первого удара это очень болезненный выпад, нацеленный в самое уязвимое место Джека, в тот факт, что он рос с безучастным отцом, а теперь, как намекает Элизабет, воспроизводит эту неприятную модель поведения и, как следствие, травмирует их сына точно так же, как был травмирован сам. Элизабет бьет без промаха.)

– Значит, теперь я во всем виноват? – спрашивает Джек. – Вот как? Ну, Элизабет, это мощно.