– Тяжелая ночь? – спрашиваю я.

– Никак не удавалось устроить Вин поудобнее. Как я ни старался.

– Дай-ка посмотрю, что можно сделать.

Когда я вхожу в комнату, Вин беспокойно ворочается на арендованной больничной кровати, взбивая ногами легкое хлопковое одеяло. Услышав мои шаги, Вин открывает глаза.

– Эй, я все еще здесь, – говорит она.

– Я заметила.

– Дон… – Голос Вин слабый, дрожащий, будто пьяный. – Я не думала, что будет так тяжело.

За те недели, что я провела с Вин, она поочередно была храброй, сердитой, прагматичной. Но я еще ни разу не видела ее раздавленной.

– А что именно тяжело?

Ее пальцы впиваются в постельное белье.

– Отпускать. Сколько раз мы читали некрологи или соседи рассказывали нам о смерти кого-то, кого мы знали. Так непривычно думать, что теперь речь идет обо мне. Что пришла моя очередь.

– Да, я знаю, – лаконично отвечаю я.

– Ведь наш мир – сплошной бардак. Кто бы мог подумать, что мне ужасно не захочется его покидать?

– Я. Ведь я, как и ты, не привыкла сдаваться. – Вытащив из кармана листок бумаги, я аккуратно его разглаживаю.

Вин берет у меня распечатанную фотографию. Подносит к лицу, словно желая поцеловать. И смотрит на Тана Бернара так, будто весь черно-белый мир вдруг стал цветным.

После чего откидывается на подушки, по-прежнему сжимая в руках фото. Закрывает глаза. Одинокая слеза стекает по щеке.

– Дон, теперь я готова написать письмо.

Суша/Египет

Суша/Египет

Чисто теоретически Аня Дейли – идеальная партия для Уайетта. Официально она именуется леди Аня. Будучи дальней родственницей королевы или типа того, леди Аня присутствовала на церемонии бракосочетания принца Уильяма, а подаренное ею в честь рождения принцессы Шарлотты детское платьице стало тем предметом одежды, в котором принцесса была впервые официально сфотографирована. Леди Анна училась в пансионе, а затем в Королевском колледже. Она состоит в советах дюжины благотворительных фондов. Ее отец владеет половиной земли, на которой построен Лондон.