Опустившись передо мной на колени, он расстегивает бретельки моего лифчика. По коже несутся мурашки, когда кончики его пальцев касаются моих плеч, а затем он протягивает руку и умело расстегивает крючки на спине.

У меня перехватывает дыхание, соски твердеют. Мэлис спускает бретельки вниз по моим рукам и отбрасывает лифчик в сторону. Я полностью обнажена до пояса, мне больше нечем прикрыться. Теперь они видят меня. Я остро осознаю этот факт, когда взгляд Мэлиса скользит по моему телу. В его глазах – огонь, но еще и какая-то задумчивость, словно он художник, рассматривающий свое полотно.

– Где ты хочешь ее набить? – спрашиваю я, чувствуя, как во мне нарастает предвкушение.

Я ожидаю, что он скажет «на руке» или что-то в этом роде. Может, на той, что не так сильно покрыта шрамами, как другая. Но вместо этого он поднимает тату-пистолет и подносит его прямо к моей груди. Когда Мэлис включает его, с губ срывается тихий вздох. Монотонное жужжание наполняет уши и заставляет пульс учащаться.

Тяжелый стук моего сердца будто бы служит для него маяком, поскольку он направляет тату-пистолет на мою левую грудь, прямо над сердцем, и начинает работать.

– О…

Слово слетает с губ тихим шипением, мышцы напрягаются.

Это больно, но не так, как я ожидала. Ощущения одновременно и лучше, и хуже, чем я себе представляла. Мне казалось, это будет острая, режущая боль, ведь в мою плоть снова и снова втыкают иглу. Но это больше похоже на долгий, ноющий ожог, как от миллиона маленьких пчелиных укусов.

Я вцепляюсь в диванные подушки, напоминая себе, что нужно дышать, пытаясь переждать боль, пока та пронзает меня насквозь.

Мэлис ненадолго отводит пистолет в сторону, вытирая тряпкой излишки чернил, а я тяжело дышу через нос, сильно прикусывая губу. Но это лишь небольшая передышка, и когда он возвращается к работе, боль вспыхивает снова.

Соседняя подушка сдвигается, и я оглядываюсь, видя, как Рэнсом устраивается рядом со мной.

– Первый раз всегда самый трудный, – говорит он, мягко улыбаясь. – Я помогу тебе пройти через это.

Я почти ожидаю, что он возьмет меня за руку или типа того, но вместо этого он тянется к моим штанам, расстегивает ширинку и запускает в них руку. Когда его рука проникает в трусики, я задыхаюсь совсем по другой причине, а первое же прикосновение его пальцев к клитору заставляет меня подпрыгнуть.

Мэлис недовольно хмыкает, не отрывая взгляда от работы, и я изо всех сил стараюсь не ерзать.

– Извини, – выдыхаю я, и это уже звучит как мольба.

Рэнсом медленно водит кругами по клитору, и чем больше он прикасается ко мне, тем влажнее я становлюсь. Удовольствие нарастает одновременно с болью – очень любопытное сочетание. Оба по-своему жгучие, и слишком сильные, чтобы их игнорировать. Пальцы Рэнсома играют на мне, словно на скрипке, или будто я – деталь машины, в которой он так хорошо разбирается. Он продолжает поглаживать меня, надавливая на клитор и чередуя быстрые движения с медленными, которые сводят меня с ума.