Интересно наблюдать за ростом его способностей как художника: от более старых и грубых работ, немного или даже сильно поблекших с возрастом, в зависимости от их качества, до более новых, которые выглядят четче. Некоторые из татуировок спускаются вниз, скользят по его бедрам и передней части живота, исчезая за поясом брюк, и мое лицо слегка краснеет, когда я вспоминаю, что его член тоже покрыт татуировками, если не ошибаюсь.

– Их так много, – наконец выдыхаю я, но не протягиваю руку, чтобы дотронуться до Мэлиса, как было с Рэнсомом.

– Мне нравятся татуировки, – просто говорит он, пожимая мускулистым плечом.

Это вызывает у меня улыбку.

– Я понимаю почему. Они тебе вроде как идут.

Не знаю, как описать, но что-то в этих рисунках просто гармонирует со всей его… ну, в общем, с ним.

Мэлис ловит мой взгляд, и в этот момент он совсем не выглядит по-мальчишески, как Рэнсом. В его серых глазах мелькает нечто горячее и собственническое, словно мое одобрение что-то для него значит. Затем он отводит взгляд от меня и, подняв подбородок, смотрит на Виктора.

– Теперь ты.

Я почти ожидаю, что Виктор откажется, хотя именно он предложил Мэлису показать татуировки. Но, к моему удивлению, он встает и снимает футболку. В отличие Мэлиса и Рэнсома, которые просто сняли свои и бросили на диван, он делает это с гораздо большей аккуратностью: одной рукой стаскивает свою темную «Хенли [6]», а затем складывает ее и кладет на диван.

Когда он выпрямляется, я ловлю себя на том, что смотрю на него с изумлением.

Я всегда видела его только полностью одетым, и теперь, когда, наконец, смотрю на него без рубашки, меня поражает, какой он накачанный. Конечно, это и близко не похоже на гору устрашающих мышц Мэлиса, но Вик гораздо более мускулистый, чем я ожидала. Пусть он все время торчит за компьютером, он явно не слабак. Становится очевидно, что, когда дело доходит до рукопашной, Виктор определенно может за себя постоять.

В голове вспыхивает воспоминание о том, как он расправился с Карлом в моей квартире. Я своими глазами видела, какой смертоносной может быть его безжалостная, почти роботизированная точность в сочетании с физической силой.

Почти неосознанно подхожу ближе к Виктору, любопытство сжигает меня изнутри. Замечаю несколько новых татуировок, но многие из них выглядят старыми и очень грубыми. Они совершенно другого стиля, чем те, новые, и я склоняю голову набок, переводя взгляд с него на Мэлиса и сравнивая их.

– Это ведь не Мэлис сделал? – наконец говорю я. – Верно?

– Нет, – признается Вик. – Не он.

Я протягиваю руку, словно собираюсь дотронуться до одной из старых татуировок, но затем останавливаюсь, так и не дотянувшись до его плеча. Вик никогда не прикасался ко мне, а я никогда не прикасалась к нему. Не знаю даже, целенаправленно он так поступал или это чистое совпадение, но отчетливо осознаю, что эту черту мы пока не переходили. Поэтому, вместо того чтобы дотронуться до выцветших чернил пальцами, я просто смотрю.