– А это… безопасно?

– Тебе нужно отогреться, – киваю я, стоя все еще спиной к ней, пока складываю оставшиеся дрова в аккуратную стопку на дощатом полу.

– Я имею в виду… вдруг кто-то заметит дым? Вдруг нас найдут? Вдруг придут… «вороны»?

Не выношу ее испуганного голоса и разворачиваюсь лицом, будто мой взгляд сможет ее успокоить.

– Они нас не ищут. Тебе нечего бояться. – И я буквально слышу вопрос о Донни в ее мыслях, который она не решается озвучить. Отвечаю сам: – У Донни были личные причины. Нас здесь никто не найдет. Тебе нужно отдохнуть. Можешь поспать, ливень нескоро закончится.

– Я не хочу спать, – противится Изабель, и теперь я бы предпочел, чтобы она снова молчала и слушалась меня.

Среди консервных банок, которые я достал из верхнего кухонного шкафчика, нахожу пару наиболее свежих, с почти истекшим сроком годности. Кажется, они хранились тут вечность. Отыскав пластиковую ложку, сажусь на край кровати рядом с Бель, свернувшуюся в плед.

– Если не хочешь спать, то будешь есть.

– Издеваешься? Мне сейчас и кусок в горло не полезет. Тем более кусок… что это вообще? – Наклоняется, чтобы рассмотреть банку в моей руке. Судя по недовольной мине и ворчливому тону, она начинает приходить в себя.

– Это чили, – поясняю я, показав ей выцветшую этикетку. – Должен быть острый, как ты любишь, – принюхиваюсь к жиже красного цвета в ложке. Пахнет… отстойно. Но я сейчас готов сожрать это даже вместе с банкой. Изабель с отвращением наблюдает, как я пробую консервы.

Проглотив, я заключаю:

– Неплохо. Ждем. Если не помру через минуту, значит, съедобно.

Боковым зрением улавливаю, как она коротко улыбнулась, но тут же нахмурилась снова. Все еще чувствую удушающее напряжение между нами. Протягиваю Бель банку, но она лишь мотает головой, сильнее кутаясь в плед.

– Но тебе надо поесть. Когда ты ела последний раз? Нужно откуда-то брать силы, а ты не хочешь ни есть, ни спать.

– Нейт, мне плевать уже на все, я ничего не хочу… – обреченно вздыхает она, опустив взгляд.

– Нам еще миль пятнадцать до ближайшего шоссе. Я не собираюсь тащить тебя на себе!

– Ну, можешь оставить меня здесь, если я тебя так напрягаю, – язвит она в ответ, и я едва держусь, чтобы не начать кормить ее самому.

– Не беси меня, Изабель, я и без твоего нытья задолбался. Просто молчи и ешь! – сую ей в руки банку с чили и встаю с кровати.

Опираюсь ладонями о пыльную столешницу и устало гляжу в заляпанное окно, за которым размывается силуэт леса, искажаемый извилистыми дождевыми каплями. Редкие вспышки молнии загораются где-то вдалеке. Тучи снаружи сгущаются, и я вижу собственное безумное отражение в окне. Ну и чудовище. Темная щетина, круги под покрасневшими глазами, взгляд как у сумасшедшего. Губа треснула и посинела, а все лицо исчерчено царапинами. Но, как ни странно, я даже не чувствую физической боли от всего этого безобразия. Зато теперь понятно, почему Изабель так напугана. Выгляжу как сам черт, да еще и ору на нее. Какой же я… События последних часов все больше убеждают меня в верности решения. Я не смогу ее обезопасить, а тем более – сделать счастливой. Не заслуживаю ни одного из всех шансов, что она мне давала. Я слишком токсичен, слишком разрушительно влияю на ее жизнь. Изабель будет спорить с этим, но она не может мыслить здраво, когда дело касается меня, нас. А значит, я все сделаю сам. Вернее, уже сделал. Мой выбор все исправит. Должен исправить.