Нервно сглатываю волнение, слыша от него про Изабель. Моя девочка. Сколько ей пришлось пережить из-за меня и сколько еще предстоит.

– Я же вроде имею право хранить молчание и все такое. Было бы здорово, если бы и ты заткнулся, Осборн, – цежу я.

Шериф щурит свои крысячьи глаза и наигранно ухмыляется, откинувшись на спинку стула.

– Ну, раз такой принципиальный – молчи, а я человек общительный… – он с неестественным интересом рассматривает свои ногти. – Но какая разница, а, Дивер? Молчи сколько влезет, но ты же загремишь по полной. Твое дело – полная безнадега. И зачем вообще твой босс тратится на адвоката?..

От слова «босс» меня передернуло. Квентин успел договориться с Осборном. Это было очевидно и раньше, но теперь я точно уверен. Какая там была главная претензия Рейвен? Что я не стал подстилкой местного шерифа? Отлично. Зато чертов Квентин создал все условия для процветания «воронов» в Хеджесвилле. Как, должно быть, и в других городках этой части штата. И я ведь теперь один из них. Из этих мерзких падальщиков и предателей, «воронов». Унизительно. Как и угрожал – Квентин отнял у меня все. Изабель, свободу, честь. Все, что было важно для меня. Злость вновь загорается во мне, и я наконец понимаю, чье именно лицо мне хочется набить.

Не успевает шериф вновь раскрыть свою пасть, как дверь в допросную тихо отворяется. Терпкий запах табака распространяется в помещении, и в проеме появляется кучерявая башка. О, нет, мое мнение изменилось. Вот чью рожу я хочу набить больше всего. Копа, который посмел прикоснуться к моей Изабель. Надеюсь, он не позволял себе вольностей в пути.

Я встречаю его горящий взгляд и невольно выпрямлюсь на стуле. Спину дико ломит, но я опираюсь локтями о стол, чтобы не выглядеть совсем как жалкое чучело. В допросной повисает гнетущее молчание, нарушаемое тиканьем часов, и комната вдруг кажется слишком тесной для нас.

В этот момент из-за двери кто-то обращается к Осборну:

– Шеф, вам звонок. Ваша жена, не может дозвониться на мобильный.

Он хлопает по своим карманам и, видимо, не обнаружив мобильника, лениво поднимает свою грузную задницу, будто нарочно пронзительно скрипнув лишний раз стулом. У самой двери он оборачивается, посмеиваясь:

– Долг зовет, но я скоро вернусь. – И, глянув на мои закованные руки, издевательски добавляет: – Только никуда не уходи, Дивер.

Как только дверь за ним захлопывается, Миллс молча отходит к зеркальной стене передо мной и прислоняется к ней спиной. Единственный раз, когда я лично общался с этим копом, был в ту самую проклятую ночь.