– Я не хочу так… без Нейтана… – Я не плачу, а уже просто задыхаюсь от сухих всхлипов.
Даже не глядя на офицера я ощущаю, каких усилий ему стоит сдерживать гнев, так неприсущий Миллсу.
– Своим поведением вы лишь доказываете, что ваша связь с Дивером не привела бы ни к чему хорошему, – шипит он так близко, что мне в нос врезается запах табака и все сильнее выводит из себя.
– Моя связь с Нейтаном – это единственное хорошее, что было в моей жизни. И вы забрали его у меня! Забрали все! Я не вернусь в Хеджесвилль! Ни за что!
Не знаю, откуда во мне взялась смелость орать в лицо копу. Может, как говорил Нейтан, это лишь безрассудство? А может, крайняя степень отчаяния?
– Вы не в себе. Первым делом поедем в больницу, вас должны осмотреть. Психиатр в том числе… – он разочарованно качает головой, не ослабляя хватки. Настолько, что я начинают болеть позвонки. Не отводя темного взгляда, офицер твердо, но вкрадчиво произносит: – Вы вернетесь в Хеджесвилль. Вернетесь к тете. Вернетесь в школу и будете думать о своем будущем. Потому что это то, что должны делать подростки.
– Джаред… – туго сглатываю очередной сухой ком, – прошу, отпустите меня. Я не могу вернуться в этот город. Он меня убивает. Прошу, дайте мне уйти. Напишите в рапорте, что я вас обманула, сбежала, да что угодно. Просто отпустите, умоляю. Вы же говорили, что вам не плевать на меня, помните? – на выдохе шепчу я.
Миллс несдержанно вздыхает и нервно проводит ладонью по своим волосам, но все так же крепко удерживает меня, не оставляя и шанса ускользнуть. Может, я слишком сильно нуждаюсь в надежде, но, кажется, в его взгляде мелькает едва уловимое сомнение. Несколько долгих секунд он борется с собой. Но затем, отрицательно качнув головой, разворачивает меня и резко заводит руки за спину. Он серьезно нацепит на меня наручники?!
– Все, мне надоел этот детский сад, – бормочет он, и в следующую секунду застегивает на моих руках браслеты.
– Боже мой, Миллс, ну не будьте таким…
– Я слишком долго пытался быть для вас другом, мисс. Пора вспомнить, что я, в первую очередь, коп. Я не спал больше суток из-за вашего Дивера и ехал сюда полдня не для того, чтобы выслушивать все это и утирать ваши сопли, – резко бросает Миллс, заталкивая меня на заднее сиденье пикапа. Закованную в наручники, как настоящую преступницу. Неужели это теперь и есть я?
Миллс занимает свое место, шумно захлопывает дверцу, и я даже вздрагиваю. Тяжело дыша, он заводит пикап, и мы продолжаем путь. Он не передумает. Не отпустит меня. Осознав это, устало прижимаюсь лбом к металлической решетке, разделяющей салон машины. Случайно дернув затекшими руками, морщусь от холода стальных наручников. Да уж… Миллс просто рожден быть копом, ведь даже его пальцы на моих запястьях ощущались точно так же.