Каждое слово лезвием полосило по сердцу Нейтана, вынуждая его остро ощущать все мучения, которые он ей причинил. Что он мог сказать? Сколько «прости» понадобится, чтобы загладить причиненный ущерб? Будет ли бесконечности достаточно?

– Молчишь? Что, даже не наорешь? Не бросишь в меня пару бутылок? Не достанешь пушку, чтобы размахивать ей перед моим лицом? – обессиленно усмехнулась Изабель, глядя на неподвижную темную фигуру. – Ну, чего уставился? Тебе это доставляет какое-то извращенное удовольствие – приходить и смотреть на руины, в которые ты меня превратил? Доволен своей работой? Это ведь то, что ты делаешь, Дивер. Разрушаешь все, – ядовито бросалась словами Изабель, надеясь, что он почувствует такое же отвратительное унижение, какое испытывала она сама.

Это зрелище рвало Нейтана на части. Его сознание лихорадочно металось между доводами разума уйти и не причинять любимой еще больше вреда и порывом сердца прижать ее к себе и больше никогда не отпускать.

Беззвучные рыдания Изабель нарастали, и вдруг она ощутила себя в теплых объятиях, которые становились теснее с каждой ее слабой попыткой высвободиться, но вскоре она сдалась. Не веря себе, Изабель уткнулась в его шею и жадно вдыхала родной запах, словно в припадке. Разве может галлюцинация ощущаться так реально?

Нейтан не прекращал шептать извинения и слова любви, и они звучали для истощенной Изабель как колыбельная. Ощутив, как она ослабла в его руках, а всхлипы затихли, Нейтан перенес Изабель на кровать, едва различимую в темном углу студии. Осторожно переодел, накрыл одеялом и оставил на тумбе стакан воды. А потом он замешкался. Понимал, что нужно уйти и не пугать ее. Пускай проснется и решит, что это был сон. Она не готова. Не поймет. Не простит. Если не смогла за все эти годы, то никогда не сможет.

Но как он уйдет? Как может оставить ее в таком состоянии? Несчастную, разбитую им же самим?

Его сознание кипело, а мозг, казалось, стал расплавленной жижей и бурлил внутри черепной коробки. Так долго он держал себя в руках. Так долго учился сдерживать гнев и охлаждать разум. Так долго готовил себя к этой встрече, хоть и сам не до конца понимал, зачем пришел. Но разве он мог не увидеть ее, прежде чем навсегда уехать из Ванкувера? В очередной раз винил себя в эгоизме, но не в силах был противиться желанию. Он все еще желал. Спустя годы пережитой грязи, боли и ненависти, он желал ее любви, светлой и бескорыстной. Хотела ли она того же? Думал, что поймет это при встрече. Но не ожидал, что встретит Изабель вдрызг пьяную, в расстроенных чувствах, да еще и с каким-то сопляком, касавшимся ее своими мерзкими руками.