– Да, ну, я занятой человек, – говорит Трэвис отрывистым тоном. Он кивает в сторону Оливера. – Счастливого Рождества, сынок. Ты хорошо выглядишь.

– Спасибо. – Рука Оливера крепче сжимает мою талию, притягивая ближе. – У нас с Сидни отношения, так что мне придется с уважением отклонить твое предложение о проживании. Тем не менее я очень признателен.

Мои глаза вспыхивают, жар пробегает по шее.

Ой.

Гейб хлопает отца по спине и от души хохочет.

– Да, итак, пирог. Совсем свежий, прямо из пекарни Walmart.

Трэвис засовывает руки в передние карманы, когда Гейб ведет его на кухню, вздыхая так, как может вздохнуть снисходительный богатый человек. Я не знаю других богатых людей, поэтому могу только предполагать.

Я помню, что Трэвис был намного круче, когда я была ребенком. Повернувшись к Оливеру, я надуваю губы.

– Твой отчим ненавидит меня.

– Конечно, нет. Это невозможно. – Нахмурившись, он страстно и жадно сжимает мои бедра. – Ты восхитительна во всех отношениях.

Восхитительна.

За всю мою почти тридцатилетнюю жизнь это прилагательное ни разу не использовалось для описания меня.

Беспорядочная. Сложная. Саркастичная. Богохульная.

Эти слова мне знакомы, но «восхитительная»? Я растворяюсь в нем, мои губы касаются центра его груди, в то время как пальцы Оливера впиваются в мою талию. Его близость, его мужественный запах, его тепло, его восхищение, переходящее в меня… это опьяняет.

Я люблю его.

И я действительно хочу, чтобы он был голым.

Руки скользят вверх по его рубашке и опускаются на плечи, я наклоняюсь и шепчу: