– Я хочу, чтобы твои губы были на мне.

Оливер громко сглатывает, его глаза темнеют.

– Где конкретно? – спрашивает он с запинкой.

– Два слова… – Я сдерживаю хихиканье и пытаюсь говорить как самая популярная секс-бомба в мире. Бровь выгнута дугой, грудь выпячена, я дышу ему в шею: – Влажный. Маффин.

Небольшая пауза, а затем Оливер разражается смехом, его лоб прижимается к моему, а плечи трясутся.

– Ведьма.

– Очень влажная ведьма. Пошли. – Схватив его за руку, я тащу его к лестнице, крича на прощание Гейбу и Трэвису. – Счастливого Рождества! Мы отчаливаем.

Трэвис нерешительно машет рукой со своего насеста у кухонной стойки.

– Рад был снова увидеть тебя, Сидни.

– Черт, подождите. – Гейб подбегает к нам, зажимая в зубах кусочек жвачки. Он сжимает плечо Оливера, прежде чем притянуть меня к себе за нос Рудольфа[48] на моем уродливом рождественском свитере. – Спасибо за крутой подарок, Сид. Ты же знаешь, что я рад выпить с тобой в любое время.

– О, ты же знаешь, что я…

Что-то во мне замирает, и мои ноги приклеиваются к ковру, когда я наклоняюсь к Гейбу, чтобы обнять его на прощание. Внутри меня что-то хрустит, как будто ветка дерева ломается под моим ботинком.

А потом я замерзаю, промерзаю до костей.

Я в своей спальне, прижатая к матрасу твердым телом, колено зажато меж моих бедер, чтобы удержать меня на месте. Я борюсь, я размахиваю руками, я вырываюсь, я беспомощна.

Он нависает надо мной, мрачный и решительный.

«Тебе было просто необходимо все усложнить».

Нет, нет, нет.

Незнакомец рычит, плюется, одолевая меня с ужасающей легкостью.