Мне хочется рассказать, что я лишь надеялся на фарс с самоубийством, это бы дало освобождение, которого я жаждал много лет.

Но я не решаюсь.

Должен.

И не могу.

Освобождения я не получил.

Пусть Ева не мертва, но ее жизнь сломана. В этом есть моя огромная вина, которую никогда не искупить.

Я беру в ладони лицо Евы и поглаживаю ее скулы. Мои руки дрожат, и на несколько секунд я закрываю глаза, чтобы сохранить самообладание.

– Мне не нужно тебя сдавать, Змейка, они и так тебя найдут. Через меня. Рано или поздно это произойдет. – Я прижимаю девушку к груди. Ева упирается, оставляя краску на желтой кофте, но потом вдруг кидается мне на шею, позволяя себя обнять. Ее масляные пальцы скользят по коже. – Ты должна уехать. Прошу тебя. Я вытащу твоего брата из-под ареста, и вы оба сбежите. Если тебя схватят из-за меня, я этого не переживу… пожалуйста.

– А если я не могу уехать? – Она поднимает голову, скользит взглядом от моих губ до глаз, и наши сломанные души вновь тянутся друг к другу. – Если я встретила человека, которого боюсь потерять куда больше, чем смерти или тюрьмы? Не знаю, чувствует ли он то же самое, но…

Не сдержавшись, я распускаю золотистые волосы Евы, ныряю в них пальцами и касаюсь теплых, мягких губ девушки своими.

Я мечтаю присвоить ее, хочу так сильно, что пульс бешено колотится в венах, и кажется, что сердце такого напора просто не выдержит, но я жду ответа. Медленно проникаю языком в ее рот, чувствую мятно-вишневый вкус, и когда она расслабляется в моих руках, позволяя себе ответить, все становится на свои места.

Ева вздрагивает, а затем шепчет:

– Я не верю, что это по-настоящему, постоянно жду, что ты окажешься галлюцинацией… – Она крепко обвивает мою шею, прижимается всем телом, словно я растворяюсь в воздухе. – Так боюсь…

– Ты и я – самое настоящее, что есть в этом мире, – отвечаю и вновь целую ее.

ЕВА

Виктор поднимает меня за бедра, и я обнимаю его ногами, не переставая целовать, боюсь, что он исчезнет, что я снова сплю, что его вообще не существует…

Сердце вот-вот остановится.

Он – такой теплый и сильный – сажает меня на стол, случайно пачкает руки в палитре, но не перестает спускаться с поцелуями по моей шее, стягивает с меня футболку. Я вмиг снимаю с него кофту. Виктор наклоняется вперед, прижимая меня к столу и холсту, который на нем высыхал, расстегивает на мне лифчик, отбрасывает его в сторону.

– Мы все в краске, – смеюсь я и ахаю, когда Виктор обхватывает ртом мою грудь, ласкает языком, посасывая соски.

Он возвращается к губам, прикусывает их и горячо выдыхает: