– Мы создаем искусство.

Я усмехаюсь, беру кисть, провожу ворсом по рельефному торсу мужчины: от солнечного сплетения до ремня. На коже остается след алой краски. Виктор покрывается мурашками и перехватывает мою ладонь, припадает ртом к запястью. Его горячие губы скользят по внутренней стороне руки. Твердая ладонь оказывается на моей пояснице, притягивает ближе, заставляя раздвинуть бедра, ведь Виктор стоит между моих ног.

– Тогда доставай главный инструмент из штанов, – улыбаюсь я, ловя разгоряченный взгляд желтых глаз, – пустой холст удручает художника, нужно начинать работу над картиной.

– Холсту нужно проявить терпение и просто наслаждаться, – шепчет Виктор, целуя меня чуть выше пупка, отчего я хихикаю. Одновременно он стягивает мои лосины и нижнее белье. – Художник хочет растянуть удовольствие… может, это труд всей его жизни.

Он вдыхает мой запах, касаясь носом кожи под ребрами, словно не в силах надышаться. Я и сама схожу с ума, когда чувствую его духи: дубовый мох после дождя и грейпфрут, а еще аромат его тела. Не понимаю, почему я так обожаю этот запах?

Ах да, потому что я обожаю Виктора…

Я сажусь и сама расстегиваю широкий кожаный ремень на его брюках. Дразнящими движениями скольжу пальцем по ширинке, отчего дыхание мужчины ускоряется, в глазах читается предвкушение. Виктор заинтригован и сдерживает смех, наблюдая, как я отчаянно пытаюсь избавиться от его штанов. В итоге сам снимает их.

– Разве можно так сильно заводить мужчину? – спрашивает он, пламенно выдыхая чуть ниже моего уха. – Не накинуться на тебя, точно голодный кот, стоит огромных усилий, а ты еще и сама меня раздеваешь, избавляешься от барьеров.

– Хм, а еще я могу вот так, – заигрываю, сжимая в ладони его член и сливаясь с мужчиной в жадном поцелуе.

Виктор стонет мне в рот.

– Ева…

– Как с вдохновением, господин художник? – Моя рука скользит по его достоинству. – Накатывает?

– Зашкаливает, – хрипит Виктор, – я тебя обожаю.

– Переместимся на ковер у камина, и я смогу вдохновить тебя еще больше, как тогда: в комнате с зеркалами?

– Боже, ты слишком вжилась в роль, – смеется он, утыкаясь лицом мне в шею, – я смущаюсь.

– Моя жизнь – это смена масок. Весь мир – сцена. Я всегда играю роль.

– Не надо, – просит он, поглаживая меня внизу живота, его пальцы спускаются между моих ног, – я до безумия люблю тебя настоящую.

Я тяжело дышу, растекаясь от ласк Виктора кончиками пальцев, но краем сознания цепляюсь за его слова. Он не понимает, что произнес нечто безумно важное для меня, произнес так, словно это само собой разумеющееся, словно он каждый день признается мне в любви, но в мыслях, а не вслух… и это заставляет сердце пропустить удар.