Он вытирает меня и передвигает моё желейное тело на сухую половину кровати. Я сворачиваюсь клубком на правом боку спиной к мужу. Прячу руки под подушку, в которую зарываюсь лицом, планируя полежать немного, чтобы восстановить силы.

Кончики знающих пальцев безостановочно очерчивают линии моего плеча, позвоночника, бедра. Горячая ладонь накрывает мой живот и привлекает ближе к Стасу. Лопатки прижимаются к мягким волоскам на его груди, и я тону в неге, которую, не анализируя, тоже себе разрешаю.

Мы не засыпаем. Во мне необъяснимо одновременно булькает опустошение пополам с перенасыщением. Я не примыкаю ни к одному из них, дрейфуя по течению. Стас же словно навёрстывает все поглаживания и касания, упущенные за месяцы порознь. Его руки без устали рисуют восьмёрки на моей пояснице, играют на рёбрах, обводят полушария груди и ямку пупка, распрямляют пружинки коротких локонов и перебирают их, ненавязчиво массажируя мне голову.

Мы не разговариваем. Вопреки распространённым советам всевозможных дипломированных и диванных экспертов о важности постоянно говорить друг с другом, иногда молчание гораздо нужнее, даже если есть что сказать. У нас наверняка есть, но сейчас я разрешаю себе не думать об этом. Просто лежу, прислушиваясь к отголоскам мощного оргазма, и всем своим существом следую за линией, которую Стас проводит указательным пальцем от мочки моего уха по шее до ключицы, вывязывает в ней петельку и скользит обратно.

— Хочу ещё, — его шёпот проникает под кожу, слетая с языка, который повторяет путь, только что проделанный рукой.

Он нарушает удобную тишину. Однако, как опытный преступник, делает это искусно.

Я не шевелюсь, но отвечаю:

— Мы почти провалили предыдущую попытку.

— Нет.

Мой сосок попадает в ощутимый точечный захват. Я инстинктивно выгибаюсь и задеваю пах Стаса.

— Считаешь победой применённый приём?

— Нет. — Он вжимается в мои ягодицы, и я чувствую, как его твёрдый член ложится в ложбинку между ними. — Победа в том, что мы не сдались.

— Вернее, ты, — поправляю Стаса, согнутой рукой прикрывая набухшие соски.

— Мы, Алла. — Он приподнимается на локте в стремлении поймать мой взгляд. — Мы всё ещё есть.

Поворачиваю голову, фокусируясь на тщательно выбритом подбородке. Прикусываю нижнюю губу Стаса, заставляя его замолчать. Втягиваю её в рот и трусь попой о возбуждённый член, который с готовностью прокладывает себе путь ниже. Раскрываюсь, извиваясь так, будто состою из пластичной глины.

Стас подсовывает ладонь мне под затылок, сминает волосы и тянет за них, явно вынуждая посмотреть на него. Не желая зрительного контакта, присасываюсь к его губам. Он уступает и обрушивается на меня без тормозов.