– Да. Мне бы этого очень хотелось.

* * *

Ветер трепал французские и американские флаги. Полки из всех бригад Континентальной армии выстроились на холмах по обоим берегам реки, словно множество синих полевых цветов на фоне весенней зелени. Артиллерийские орудия свезли к краю долины, выходившему к воде. Павильон был готов. Генерал Патерсон передал полковнику Костюшко мое предложение украсить стены старым оружием, и тысячи сломанных ружей, хранившихся в арсенале, привязали бечевкой к стволам, которые образовывали стены павильона. Вместо того чтобы пытаться превратить гарнизон в то, чем он не являлся, – например, в элегантный парадный зал, – мы подчеркнули то, чем он был. Крепостью, символом наших побед, закаленным в боях фортом, созданным из ничего. И получилось великолепно.

Повсюду царил порядок. Все, что можно было сделать, мы сделали, и утром тридцать первого мая в Уэст-Пойнт начали съезжаться почетные гости.

Красный дом бурлил: генералы, их жены, адъютанты и слуги заполняли комнаты. То же происходило и в доме Робинсона, и в прилегающих постройках. Тех, кому не хватило места в домах, разместили в просторных белых шатрах, но почти все гости собирались остаться лишь на одну ночь.

– Ваш адъютант производит хорошее впечатление, Патерсон. Такой стройный, статный. Элегантный. И весь гарнизон в прекрасной форме, – произнес генерал Генри Нокс, хлопая Джона по плечу.

Они были одного роста, но Нокс обладал более тяжелым телосложением. На портрете, который висел в галерее, он напоминал пышку, хотя на деле скорее походил на быка. Он был молод, одних лет с генералом Патерсоном, и я считала его одним из своих героев. Его отец, корабельный мастер, умер, оставив жену и десятерых детей без средств, и Генри пришлось бросить школу, чтобы помочь семье. Он работал в одной из бостонских книжных лавок, а со временем открыл свой книжный магазин, хотя так и остался самоучкой. Элизабет рассказывала о нем в одном из писем.

Вопреки неповоротливости и внешности, говорившей о его простоте, Генри Нокс обладал живым умом и непоколебимым духом, а в первые дни войны сумел перевезти на санях из форта Тикондерога в Бостон пятьдесят пушек и успел как раз к сражению на Дорчестерских высотах, положившему конец осаде города и переломившему ход войны.

Его жена Люси обладала таким же характером, как и он. Наследница богатых лоялистов, она лишилась всего, когда вышла замуж за Генри, – они познакомились в его книжной лавке, – и на протяжении всей войны сопровождала его из лагеря в лагерь, оставаясь рядом с ним. Пожалуй, я восхищалась ею еще больше, чем генералом.