Мы не успели обговорить подробности моей отставки, но я была слишком утомлена и сумела лишь прошептать в ответ:

– Да, сэр.

– Джон, – напомнил он.

– Да, мой дорогой генерал.

Я провалилась в сон под цоканье копыт по булыжной мостовой – это было последнее напоминание о нем. Когда я проснулась спустя много часов, служанка уже успела приготовить для меня белье, платье и домашние туфли, слегка широкие и короткие для моих ступней. От мысли, что она вошла в спальню, не разбудив меня, у меня запылали щеки, а в груди разлилась волна изумления. Я больше не была собой.

Я надела приготовленную одежду и даже корсет, хотя и не стала затягивать его так сильно, как это сделала Анна. Я была взволнована, все тело ломило, мне хотелось есть, но когда я села за чайный столик в гостиной Анны, то поняла, что не смогу проглотить ни кусочка.

Я заставила себя немного поесть, зная, что мне нужны силы. Во всем доме я осталась одна, не считая слуг, и потому я снова поднялась в спальню, которую отвели нам с Джоном. Мою форму вычистили, и она висела в шкафу, сапоги сияли, шляпа была как новая – будто у меня появился собственный адъютант.

Что же мне делать? Я чувствовала усталость, но мысль о том, чтобы лечь обратно в постель и проспать весь день, казалась столь чуждой и неприятной, что я от нее отказалась.

Когда мы проходили через Филадельфию по пути в Йорктаун, пыль, которую подняла армия, затмила небо, забилась мне между зубов и залепила глаза, так что я не смогла разглядеть чудеса знаменитого города. Мне хотелось бродить по улицам, хотелось смотреть, но я не могла одна отправиться на прогулку. Только не в этом наряде. Мне бы понадобился сопровождающий – но я не хотела, чтобы рядом со мной шел кто-то чужой.

Но если я надену форму, то смогу пойти куда захочу. Совершенно одна.

Я не стала задумываться, но поскорее скинула платье и несуразное белье. Моего корсета в шкафу не нашлось. Я нахмурилась и принялась обыскивать комнату. Мне не хотелось портить новый корсет. К тому же у меня не было ни ножниц, ни ниток с иглой, чтобы его перешить.

Я надела форму без корсета: под жилетом грудь лишь слегка выступала вперед. И все же я не посмела рисковать. Синий пояс, который я надевала накануне, мог мне помочь. Я стала обматывать им грудь, перекрещивая сзади и спереди, пока не перевязала все тело, от подмышек до талии. Когда я после этого надела рубашку и жилет, результат оказался вполне удовлетворительным.

Я выскользнула из дома через парадную дверь, никого не встретив, и зашагала по улице, испытывая такое же головокружение от свободы и одиночества, какое испытала после того, как ушла от Томасов и брела через поля и деревни, думая лишь о том, как стану солдатом.