Мне нечего было прибавить, я выбралась из ванны, вытерлась досуха и отдалась приготовлениям. Анна позвала на помощь двух служанок и вместе с ними принялась меня увязывать, сжимать, причесывать и колоть булавками. Мне показалось, что эта пытка длилась много часов.

– Вы худы, но великолепно сложены и замечательно высоки. Но мы сделаем вас еще выше. Во Франции дамы пудрят лица, но я нахожу эту моду отталкивающей. У вас чудесная кожа и изумительные глаза. Мы лишь нарумяним вам щеки, чуть подкрасим губы и высоко соберем волосы.

Я не возражала, а она не спрашивала разрешения, но, когда она объявила, что я готова, отпустила служанок и подвела меня к зеркалу, я остолбенела, увидев плоды ее трудов.

– Я не могу дышать, – сказала я.

– И я тоже. Вы ошеломляюще хороши.

– Нет. Я и правда не могу дышать. Корсет слишком тугой.

– Вы и не должны дышать. Вам следует лишь пригубливать.

– Пригубливать?

– Да, дорогая. Пригубливать воздух. Вы не помните? Вы полтора года перематывали себе жгутом грудь и легкие. После такого корсет должен казаться вам детской игрой.

– Значит, солдат из меня лучше, чем женщина, – рассудила я, пытаясь дышать так, как посоветовала Анна.

– Женщина – не корсет, не платье и не ворох кудряшек. Вы всегда были женщиной. И, судя по всему, примечательной.

Ее заявление удивило меня, особенно после неприветливого приема, который она поначалу мне оказала. Она встретилась взглядом с моим отражением в зеркале и улыбнулась краешком губ:

– Мой брат ничего не делает сгоряча. Он много раз обдумывает мельчайшие подробности. А потом принимает решение и уже не меняет его. Он никогда не действует опрометчиво. Если он не сомневается в вас, то и я не могу сомневаться.

– Он потрясающий, – прошептала я. – Не знаю, как так получилось, что я нужна ему. Но я ему нужна. – Я помотала головой. – Поэтому я здесь.

Она рассмеялась и развернула меня к себе:

– Поэтому вы здесь. И нам пора идти.

– Я не могу ее спрятать, брат. Она слишком высока, – объявила Анна, когда мы начали спускаться по лестнице.

Джон ждал внизу, в вычищенной парадной форме, с сияющими эполетами. Он пристально всматривался в меня, чуть приоткрыв рот и склонив голову вбок. Будь моя воля, я бы съежилась от этого взгляда, но теперь мою осанку удерживал тугой корсет, пластинки которого врезались в спину.

– Она красавица, – признала Анна. – Ее лишь нужно было чуть привести в порядок.

– Красавица – это банальное слово, – выдохнул Джон. – Я не знаю, куда смотреть.