– Прости меня, Джон. Молю, прости. Прости.

* * *

Когда я очнулась, сердце у меня колотилось, тело затвердело от боли и я не могла двинуться; но я больше не была ни на небесах, ни в порту, хотя комната, в которой я очутилась, вполне могла оказаться адом. Какая-то женщина переходила от койки к койке, и я попыталась ее окликнуть, но не смогла выдавить ни звука, не смогла даже приподнять голову. Хуже всего был столбняк, чувство, что меня отделили от тела, что оно больше не мое, а я живу не своей жизнью или умираю не своей смертью.

В следующий момент женщина остановилась надо мной и цокнула языком.

– Такой молоденький. И красавчик. Бедняжка, – прошептала она, ласково раскатывая «р» в слове «красавчик». А потом провела рукой по моему лицу, желая закрыть мне глаза, но я снова открыла их. Мои веки дрогнули, и она вскрикнула: – Господи Боже! Да никак ты жив!

* * *

Когда я снова очнулась, на мне не оказалось формы, но и я, и все вокруг было чистым. Постель, на которой я лежала, и простыни, которыми меня накрыли, хрустели от свежести. Руки и ноги у меня по-прежнему не желали двигаться, в голове не осталось ни одной мысли, но рядом со мной кто-то находился, а когда я сумела заставить себя чуть повернуть голову, увидела двух увлеченно беседовавших о чем-то врачей. Одним из них был доктор Тэтчер.

– Несколько дней назад к нам принесли солдата, – сказал незнакомый врач. – Он упал на улице. Никто не знал, кто он такой.

– Его фамилия Шертлифф. Он из наших, – произнес доктор Тэтчер. Его голос приблизился, но от слабости я закрыла глаза. – Он умрет, доктор Бинни?

– Я уже много раз думал, что он умер. Но… он… – Казалось, врач с трудом подбирает верное слово и никак не может его выговорить. – Он держится. Не знаю как. Он крепкий малый, это точно.

– Что еще можно сделать?

– На этой стадии болезни… он либо выживет, либо умрет. Всё решают лишь время и покой. Но, сэр… я должен сообщить вам о том, что обнаружил. Ради… ради нее.

Я застонала, желая возразить, но с моих губ не сорвалось ни звука. Из глаз у меня полились слезы, они покатились по щекам, но я не могла поднять руку и вытереть их. Я стала молить о смерти или, что было бы лучше, о полном исчезновении.

– Рядовой Шертлифф – женщина, Тэтчер. Она носила повязку, чтобы скрыть грудь, и, судя по всему, перенесла довольно серьезное ранение в бедро. У нее жуткий шрам. Кто-то вытащил пулю из раны, но это был любитель. Не удивлюсь, если она сама это сделала. Не знаю, как ей удалось продержаться так долго и почему ее до сих пор не раскрыли, но, судя по всему, она на многое пошла, чтобы сохранить свою тайну.