– Жуйэр поклялась, что эта мелодия тебе очень понравится, тетушка, – оправдывалась Чэнхуань, – и ты не станешь винить меня.

– Что еще она сказала?

– Сказала, что если ты, тетушка, будешь спрашивать, то я должна ответить тебе так: «Нужно лишь захотеть расстаться – и двойная семерка поможет».

Похоже, я понемногу начинала понимать, почему Иньчжэнь был так строг с евнухами и придворными дамами. Даже после нескольких зачисток, кончившихся смертельными казнями, возле Чэнхуань еще осталась их шпионка. Для Иньчжэня они представляли потенциальную опасность, и без применения крайних мер было бы действительно тяжело держать этих людей в страхе. Императорский дворец всегда был жестоким и страшным местом, а когда в нем начиналась борьба за власть, и вовсе тонул в крови. Так происходило во времена любых династий, а не только в эпоху правления Иньчжэня. Однако стоило мне вспомнить Юйтань, как сердце вновь начало разрываться от горя. Неважно, в какой ситуации, – разумом я могу понять все, но как только дело касается близких мне людей, я уже не могу просто смириться.

Выйдя из долгой задумчивости, я строго сказала Чэнхуань:

– Запомни: ничего этого не было, не было!

Девочка серьезно кивнула.

– Найди какой-нибудь проступок, из-за которого Жуйэр можно будет выгнать, – добавила я, немного подумав, – наказать и отправить заниматься тяжелой работой. Мести двор, стирать белье – все сгодится.

– Почему? – спросила Чэнхуань. – Она мне нравится.

– Именно потому, что она тебе нравится, ты должна так поступить, – ответила я. – Если она не будет ни для кого полезна, то сумеет тихо и мирно дожить до того времени, когда сможет покинуть дворец.

Чэнхуань кивнула, хотя по ней было видно, что она ничего не поняла.

Прошло немало времени, прежде чем я достаточно успокоилась и громко позвала Цяохуэй. Вернувшись, она вновь села за свои лоскутки. Чэнхуань же отыскала еще одни ножницы и, сев рядом, тоже принялась резать одежду вдоль и поперек, мешая Цяохуэй. Та хоть и сердилась, но не могла удержаться от смеха и в конце концов поспешила спрятать все вырезанные ей лоскутки. Еще не порезанные вещи Цяохуэй собрала в кучу и прижала к себе, не давая Чэнхуань добраться до них. Улыбаясь, я наблюдала за тем, как они шумят, отнимая друг у друга тряпки, и осторожно поглаживала свой живот, с которым на первый взгляд пока не произошло видимых изменений. В глубине души я уже ждала рождения чудесной девочки, мечтая, что в будущем мы с ней станем так же весело и шумно проводить свои дни.

– Барышня! – вдруг раздался из-за занавеси голос Гао Уюна.