Пронзительно завывал ветер, и пламя, ликуя, взметнулось еще выше, насмехаясь над безумием этого мира. Тем временем фигура становилась все меньше. Постепенно палящие огненные языки поглотили ее, оставив лишь лужицу горячей крови змеиться по полу. Юньсы прекратил бороться и застыл, будто заледеневший. Огонь озарял мертвенно-бледное лицо, расцвечивая его жуткими красными пятнами, и даже черные глаза казались алыми точками. Лишь треплющийся на завывающем ветру халат подтверждал, что это человек, а не статуя. Трое, что удерживали его, в ужасе отступили на несколько шагов.

Слезы покатились по его щекам. В свете пламени они казались алыми, словно само его сердце роняло кровавые капли. Я в смятении глядела на Юньсы, который внезапно направился прямо в огонь. Стоящие рядом, испугавшись его лица, не смели пошевелиться. Он подходил все ближе к пламени, волна жара распахнула полы его халата, и теперь тот громко хлопал на ветру.

Внезапно придя в себя, я подбежала к нему и загородила путь. В первое мгновение мне показалось, будто я упала в раскаленную лаву: жар опалял мое тело. Но внутри меня разливался леденящий холод. Юньсы даже не посмотрел на меня – его взгляд был прикован к бушующему пламени. Он небрежно отшвырнул меня, и я, пошатнувшись, отлетела прямо в руки вовремя подоспевшего тринадцатого господина. Окружающие нас слуги тут же вышли из оцепенения и, крича от страха, подскочили к Юньсы, схватили его и оттащили прочь.

Юньсы внезапно обернулся и, с ненавистью глядя на меня, прорычал:

– Она лишь один раз поговорила с тобой, не причинив тебе никакого вреда, а ты что сделала с ней? Ну, теперь ты довольна?

Меня трясло. Крепче обняв меня, тринадцатый заорал на Юньсы:

– Не причинив вреда? Знаешь ли ты, что из-за всего одного разговора с восьмой госпожой Жоси потеряла ребенка? И что теперь она никогда не сможет иметь детей! Да понимали ли вы, как она страдала? Вы раз за разом использовали ее, чтобы навредить царственному брату, но подумали ли вы о ней самой?

Юньсы замер, ошарашенно взглянув на меня, и вдруг, запрокинув голову, испустил полный боли вопль, после чего прокричал:

– Отпустите меня!

Его продолжали держать. Тогда тринадцатый господин в гневе крикнул:

– Отпустите его! Пусть идет, пусть оставит здесь Хунвана, судьба которого висит на волоске. Посмотрим, как он будет объяснять это восьмой невестке!

Юньсы застыл на месте, завороженно глядя на огонь. Те, кто удерживал его, после недолгого колебания разжали руки и отступили на пару шагов назад.

Тем временем огонь постепенно затухал. Повернувшись к старшему брату Минхуэй, Юньсы произнес: