Мое тело, легкое, будто пух, дрейфовало в водах темной реки, и я плыла, не ощущая ни боли, ни печали, ни радости. Я хотела унестись вдаль по волнам, но чей-то голос продолжал упорно звать меня, раз за разом крича «Жоси!» и «Мы все еще друзья!». Находясь в забытьи, я все же осознала, что не могу уйти вот так, мне нужно было узнать, кто это…

– Жоси!

Я беспомощно открывала рот, но из него не вырывалось ни звука.

– Почему ты такая глупая? – воскликнул тринадцатый господин, крепко сжав мою руку. – Став близкими друзьями однажды, мы будем ими всегда! В произошедшем нет твоей вины, и я ни в чем тебя не упрекаю. Если я что-то и ненавижу, так это превратности судьбы.

Слезы покатились по моим щекам, и тринадцатый, достав платок, вытер их, добавив:

– Пообещай, что не опустишь руки. Жоси, так много потерь я вынести не смогу.

Я сжала губы, не проронив ни слова. Мой лоб покрылся холодным потом.

– Не волнуйся, – поспешно сказал тринадцатый. – Мы можем поговорить позже. У тебя много дней сохранялся жар, и твоему горлу нужно еще немного отдохнуть.

Подняв дрожащую руку, я стала рисовать в воздухе. Тринадцатый протянул ладонь, поднеся ее к моей руке, и тогда я указательным пальцем написала на ней: «Очень рада!» Тринадцатый господин кивнул.

– Я тоже всегда радовался тому, что могу быть твоим близким другом.

Я попыталась улыбнуться, но не смогла, а потому продолжила писать: «Четырнадцатый, хочу…»

Написала всего несколько иероглифов, а сил уже не осталось.

Тринадцатый господин на миг остолбенел, а затем наклонился к самому моему уху и прошептал:

– Ты хочешь, чтобы я сообщил четырнадцатому брату?

Я едва заметно кивнула. Тринадцатый долго молча разглядывал меня. Внезапно решившись, он шепотом спросил:

– Если я сделаю это, ты пообещаешь ни за что не сдаваться?

Я вновь кивнула, сделав рукой жест, напоминающий вспорхнувшую птицу.

Глаза тринадцатого господина наполнились слезами.

– Я постараюсь сообщить четырнадцатому брату как можно скорее, – кивнул он.