На его кулаке, который он опустил на стол, набухли вены. Твердо глядя мне в глаза, Иньчжэнь произнес:

– Уходи! Я больше не желаю тебя видеть!

– Царственный брат! – воскликнул тринадцатый.

Иньчжэнь резко взмахнул рукой, сметая тарелки со стола, и глухо крикнул:

– Убирайся!

Отвесив ему легкий поклон, я быстро покинула покои. За дверью остановилась, прижав руку к груди. Боль в душе была столь сильна, что ноги не слушались меня. Казалось, мою грудь пронзили кинжалом, – я даже провела по ней ладонью, чтобы убедиться, что крови нет. С недоумением покосившись на свою ладонь, хихикнула: оказывается, я давно лишилась сердца. Неудивительно, что мне почудилось, будто кто-то вытащил его из моей груди и унес прочь.

Я стояла в потемках, растерянно думая о том, куда же мне идти. Где мой дом, моя семья? У всех есть семья, а у меня? Папа, мама, сестра… сестра…

Я бормотала себе под нос ее имя и, пошатываясь, бродила, разыскивая ее повсюду. Я искала ее и здесь и там, но везде находила одну лишь темноту. Душу затопили тревога и страх. Сестра, где же ты?

– Барышня!

Цяохуэй бросилась ко мне и, легонько приобняв меня за плечи, мягко проговорила:

– Пойдемте домой.

Я долго глядела на нее и вдруг спросила:

– Почему ты совсем не такая, как раньше? И где моя сестра? Я должна ее найти.

– Госпожа ждет вас в покоях, – ответила Цяохуэй. – Послушайтесь и идите за мной, тогда вы сможете увидеть ее.

Она взяла меня под руку и повела домой. Я чувствовала радость, сходную с той, когда в кромешной тьме вдруг вспыхивает огонек лампы.

Глядя на Мэйсян, что шла впереди и несла фонарь, я спросила:

– А где Дунъюнь? Почему поменяли служанку?

– Дунъюнь вышла замуж, а это новая, – объяснила Цяохуэй.

Вслед за Цяохуэй я шагнула за порог. Фонарь вдруг вспыхнул ярко, будто молния, и в тот же миг я вспомнила, что у меня нет никого. Ни сестры, ни Юйтань, ни ребенка, ни друзей, ни Иньчжэня – у меня нет никого! В следующее мгновение вспышка света погасла, и вслед за ней мое тело покинули все силы. Обмякнув, я лишилась чувств и упала на руки Цяохуэй.