– Я ухожу.

Листья зашевелились, и послышался плеск воды.

– Я побеспокоил тебя, я сам уйду.

На этот раз ему никто не ответил, лишь ветер зашелестел лотосовыми листьями.

Далантай стоял на берегу до тех пор, пока полная луна не оказалась в зените, и лишь затем медленно побрел обратно.

Утром он решил навестить тринадцатого господина в качестве, так сказать, обязательного проявления вежливости. Лишь прибыв в его поместье и попросив аудиенции, он узнал, что Его Величество, оказывается, особым указом запретил кому бы то ни было навещать больного. Далантай уже хотел было развернуться и уехать, когда какой-то пожилой слуга, только что сошедший с повозки и собравшийся войти внутрь, взглянул на его одежду и вдруг спросил:

– Вы молодой господин рода Иргэн Гьоро?

– Да, так и есть, – учтиво ответил Далантай, не смея проявить неуважение к старику.

Тот торопливо поклонился:

– Имя вашего покорного слуги – Саньцай, я прислуживаю лично тринадцатому господину. Я не знал, что молодой господин собирался почтить нас своим присутствием, и потому был нерадив. Прошу, проходите.

Далантай шел за ним, поддерживая разговор.

– Его Величество запретил посещать тринадцатого господина, чтобы тот мог лечиться в спокойствии, – сказал Саньцай, – однако с вами господин непременно пожелал бы увидеться.

Проходя мимо группы строений, они вдруг услышали чью-то перепалку.

– Иди и скажи сама царственному отцу. Если ты сама не захочешь, он не станет выдавать тебя замуж.

– Как это не захочу? Я всегда хотела выйти замуж, а сейчас и возраст подошел.

– Но ты даже не видела, как выглядит твой жених, не знаешь, каков его нрав, – не знаешь о нем ничего!

– А много ли девушек могут похвастаться тем, что видели своего супруга до свадьбы?

– Неужели тебя не беспокоит, что он может плохо с тобой обращаться?

– Я из рода Айсинь Гьоро, и, если он посмеет плохо со мной обращаться, царственный дядюшка и все вы так этого не оставите.