Я в равной степени злюсь и хочу ее подбодрить. Так вот что значит безоговорочно заботиться о другом человеке? Желать ему самого лучшего, даже если тебе самому чертовски больно смотреть на это со стороны?
Я хочу, чтобы Кеннеди преуспела на той должности, которой достойна. Хочу, чтобы она ушла от доктора Фредрика. Чтобы ей было комфортно быть собой. Чтобы она поняла, что значит чувствовать себя любимой – женщиной, о которой заботятся. И мечтаю, чтобы все это было возможно рядом со мной.
– Они нанимают спортивного тренера в середине сезона? – спрашивает Монти с другого конца комнаты, и в его тоне слышится подозрение.
Кеннеди мнется. У моей маленькой любительницы все планировать не оказалось плана на этот случай.
– Они хотят убедиться, что Кеннеди впишется в коллектив, – отвечаю я за нее.
Монти хмурится:
– Такое актуально для кандидатов на ключевые должности, но не для линейного персонала.
Я смотрю на Монти, безмолвно прося оставить эту тему, но он продолжает изучать нас с другого конца комнаты.
К счастью, звук удара битой привлекает всеобщее внимание к матчу, идущему по телевизору, и допрос отходит на второй план.
Кеннеди вздыхает, прислоняется головой к стене и смотрит на меня.
– Возможно, мне не следовало приходить.
– Поверь мне, Кенни: я хочу, чтобы ты приходила всегда. Как твой муж, я несу ответственность за то, чтобы ты приходила.
Тыльной стороной ладони она шлепает меня по животу.
Я усмехаюсь.
– Я бы и сам тебя пригласил, но за все эти годы слишком привык к тому, что ты мне отказываешь. Думал, ты скажешь «нет».
– Ты постоянно говоришь, что просил меня об этом целых три года. На самом деле это бывало не так уж часто.
– Не было ни одной ночи в дороге, когда бы я не приглашал тебя или не просил об этом кого-нибудь из парней, но ты, Кеннеди Кей, превосходно умеешь держать в узде мое эго.
Она замолкает, наблюдая за мной, и между ее бровями появляется складка.