Слишком много члена, прямого, жёсткого, каменного, а вот радость обладания им не так ярка и горяча, как хотелось бы. Не из тех, что не хочется заканчивать. Из тех, когда процесс хуже кульминации, а сразу после — не тянет снова.

И как ни хотелось сравнивать, человек — существо сравнительное, мы всё и со всем сравниваем, а мне было с чем.

Если не брать в расчёт мудака, которому не смогла отказать и с которым потеряла девственность, несколько невнятных попыток заниматься сексом, когда я ещё толком не понимала, что это и для чего, то партнёров у меня было немного. И в «призовой» тройке Димка был хуже Рахманова (чёрт бы его побрал!), но всё же лучше Ройтмана (и этого бы тоже в топку!).

Секс с Ройтманом был адски горячим, но диким, примитивным и необузданным.

Ройтман заботился только о себе и вёл себя как ненасытное похотливое животное. Если бы я его не любила, то сразу послала бы на хер, а не терпела замашки потного мустанга, где мне отводилась роль необъезженной кобылы, которую он укрощал с большим и неизменным удовольствием.

Секс с Ройтманом стал самым большим моим разочарованием в нём, неожиданным и необъяснимым. После стольких лет предвкушения, ожидания и волнующего трепета, что он во мне вызывал, я только и делала, что замазывала синяки и засосы, пахала под ним или на нём, как на тренажёре, и получала истерзанную грудь, стёртую спину и невнятный оргазм.

Сила, молодость и красота его тела, конечно, уравновешивали мои «неудобства» в постели с Ройтманом, но Димка легко компенсировал «искры из глаз» нежностью и заботой, что было куда важнее и ценнее.

И я была настроена, что мы притрёмся, поэтому не сильно переживала.

Он уехал на работу, оставив мне номер телефона и ключи от своей квартиры.

И я весь день ему звонила, ждала, гуляла с Дусей, а вечером уже стояла у здания его «статистики», держа в одной руке коробку с горячей пиццей, а в другой поводок собаки.

Всё закружилось настолько стремительно, что я уже и думать ни о чём не пыталась — летела в потоке немедленных решений и сиюминутных планов, не давая себе возможности, а, по сути, и не имея возможности ни остановиться, ни отдышаться, ни одуматься.

Каждое утро он приносил мне то румяные треугольнички, то пышные оладьи, то тонюсенькие, как салфетки, горячие блины.

Каждый день, пока был на работе, я колдовала в его квартире и с удовольствием человека, истосковавшегося по настоящему делу, занималась его ремонтом: подбирала краску, шторы, обои.

Каждый вечер мы с Дусей встречали его у работы, и я заваливала его новыми идеями, пока мы шли пешком до дома, заходили на ужин в кафе, в которое пускали с собаками, или возвращались на его машине и на ужин заказывали доставку.