Марианна, чёрт тебя подери, что ты делаешь? — рухнула я на стул, закончив разговор.

Ты не его малыш! Ты Марианна Рахманова. Ты умерла. У тебя вымышленное имя. Ты живёшь по документам его жены! Но ты не его жена! Ты даже не Маша!

Хотелось отхлестать себя по щекам, встряхнуть, разбудить.

Но сколько ни собиралась с мыслями, признаться Диме в тот день я так и не смогла. Ни в чём.

Я дала себе ещё неделю — что-нибудь придумать.

***

Второй раз я очнулась, когда очередной раз приехал Ройтман.

В этот раз он церемониться не стал. Вошёл в квартиру.

Оценил свежевыглаженную рубашку на плечиках, две кружки и две тарелки в сушилке, мужские тапочки у двери.

Всё это я могла бы с лёгкостью объяснить, но он ни о чём не спросил.

— Посмотрела документы? — прислонился он задницей к подоконнику. — Есть там досье?

Взял из вазы яблоко. Потёр о себя. С хрустом откусил.

Была у него дурацкая детская привычка — всё тянуть в рот. Когда-то она меня умиляла, но сейчас я лишь отметила, что даже после тюрьмы он от неё не избавился.

— Если бы я знала, как оно выглядит. Там чего только нет: папки с документами, кассеты с записями, — умышленно не упомянула я коробку с компакт-дисками. — Его досье — это что?

— Понятия не имею, — он снова откусил яблоко, вытер с лица брызнувший сок. — Но у меня для тебя плохие новости. Рахманов нанял детектива, провёл независимое расследование, и эксперты нашли столько несостыковок, что в твою внезапную смерть твой блестящий адвокат больше не верит.

— Чёрт! — выдохнула я, пропустив мимо ушей все эти его язвительные полунамёки: «мой», «блестящий».

— Да, Марианна Рахманова, да, — усмехнулся Марк. — Он найдёт тебя живой или мёртвой. И не остановится, пока не найдёт.

— И всё из-за чёртова досье?

Ройтман выбросил огрызок прямо в открытое окно.

— Что ты… — не успела я ничего сказать. — Есть же мусорное ведро.