Он провел большим пальцем по ее нижней губе.

– Ты уверена?

Если она сейчас что-нибудь не сделает, желание, пульсирующее в каждом сантиметре его кожи, в его нутре, в его сердце, выплеснется наружу и поглотит его целиком.

– Да, я хочу.

Кайден жадно накрыл ее рот своими губами. Он не мог больше быть с ней порознь, даже если в тот момент расстояние между ними составляло всего несколько сантиметров.

Начав долгий, глубокий поцелуй, он почувствовал, как рука Хоуп в перчатке осторожно скользит вверх по его спине. Она остановилась у самого затылка. Вскоре за ней последовала другая рука, и как только они соединились, Кайден почувствовал, как она стянула перчатки, бросила их на пол и погрузила свои тонкие пальцы в его волосы. Там, где они проходили, у Кайдена ползли мурашки. Как будто кончики пальцев Хоуп были наэлектризованы. Как будто они оставляли за собой огненный след. Линия ожогов отдавалась на его коже восхитительным покалыванием.

Он жаждал этого тепла повсюду. Он слишком долго находился в холоде. В детстве, ночуя на улицах Ист-Энда, он каждую ночь мечтал о жизни в особняке, где всегда был бы растоплен камин. Он знал, что молодая женщина в его объятиях вынашивала ту же фантазию. Они оба выросли в ледяном аду. В одиночестве. И Кайден знал, что их свела не судьба, а более могущественные силы. Отчаяние, потребность измениться к лучшему, найти очаг, в котором можно укрыться. Кого-то, кто чувствовал бы то же самое. Кто понимал бы их.

Кайден не верил в Бога (как он мог, после всего, что ему пришлось пережить?), но он благодарил небеса за то, что Хоуп предложила ему разделить место рядом с этим очагом.

Его губы оторвались от ее губ и переместились вниз по ее шее с той же неторопливостью, что и у Хоуп. Он задержался во впадинке между ее ключицами, оставляя там один поцелуй. В ответ Хоуп издала тихий стон. Эта реакция заставила Кайдена улыбнуться и прижаться к ней ближе, ощущая жар ее кожи. Такой же, каким горел и он сам.

Как только он узнал, что его жена чувствует то же самое, что она тоже влюблена в него, он не мог перестать улыбаться.

«Я наверняка выгляжу сейчас полным идиотом, – сказал он про себя. – И самое ужасное, что мне абсолютно все равно».

Руки Хоуп скользнули с его волос на плечи и вцепились в них, как будто она собиралась упасть.

– Снова, – пробормотала она.

– Ты хочешь, чтобы я снова поцеловал тебя?

– Все, – простонала она. – Снова.

На самом деле все, что бы она ни делала, вызывало у него желание поцеловать ее. Все эти маленькие жесты, которые он уже успел выучил наизусть. Как она прикусывала нижнюю губу, как стучала каблуком по полу, как заправляла волосы за ухо, как отводила взгляд, как краснела, как упирала руки в боки или начинала барабанить пальцами по чистому листу бумаги перед тем, как приступить к рисованию, скрывая от него свои творения.