— Что вы скажете о Томасе Сеймуре? — внезапно перебивает Генрих.
— О Сеймуре, ваше величество? Насколько я знаю, он когда-то ухаживал за королевой… — отвечает Ризли, потирая руки, и уголки его рта едва заметно приподнимаются.
— Он честен? — спрашивает король, и его кошачьи глаза поблескивают в свете камина.
— Честен, ваше величество?
— Да, честен ли он?
— Едва ли мое мнение стоит внимания вашего величества…
— Мы спрашиваем, что вы думаете! — нетерпеливо восклицает король, сжимая кулаки.
— Думаю, ваше величество?
— Да! — подтверждает король таким пугающим голосом, что на месте Ризли многие уже упали бы на колени. — Как вы думаете, честен ли Сеймур?
Ризли вздыхает и вперивается в пол, словно погрузившись в размышления. Наконец он изрекает:
— Я
Фыркнув, король пожимает плечами. Акцент на слове «думаю» не прошел для него незамеченным, как и для Хьюика: Ризли удалось вложить в свой ответ бездну сомнения, изобразив при этом из себя верноподданного. Несмотря на отвращение, Хьюик невольно восхищается тонкостью его игры. Впрочем, это не игра: Ризли снова пытается свергнуть Екатерину, и теперь его инструмент — Сеймур.
* * *
Дот и другие горничные поспешно укладывают вещи — распихивают платья по сундукам, обматывают зеркала простынями, засовывают меха в атласные мешки, даже не затягивая завязок. Планы изменились: на Рождество королева отправляется в Гринвич, а король — в Уайтхолл. Времени разжечь огонь нет, и в покоях так холодно, что дыхание вырывается изо рта облачками пара.
Утром Дот застала королеву одну в личных покоях. Екатерина с отсутствующим видом сидела на краешке кровати и перебирала ожерелье с распятием, будто четки. На Дот она едва обратила внимание, а когда та спросила, все ли в порядке, откликнулась:
— Нет, Дот. По-моему, это начало конца.
Лицо Екатерины исказилось от волнения, глаза беспокойно бегали. Она всегда боялась покидать короля, не раз говорила: «Все будет хорошо, Дот, пока король видит меня каждый день», — и вот теперь он не будет ее видеть.
— С вашего позволения, мадам, жизнь иногда складывается совершенно неожиданно. Взять, например, меня: гнила в Ньюгейте, была уверена, что попаду на костер, а теперь вот она я, здоровая и невредимая!
— Благослови тебя Господь, Дот! — откликнулась Екатерина, однако в ее голосе не было уверенности.