Эдуард уехал вместе с сестрой. Уже совсем скоро на плечи бедного девятилетнего мальчика обрушится вес целой Англии. Незадолго до отъезда приходил оружейник — примерить на принца новые доспехи. Закованный в броню, Эдуард был похож на игрушечного солдатика, и сердце у Екатерины сжалось от тревоги.

— Матушка, — спросил как-то он, — смогу ли я стать хорошим королем?

— Конечно, дорогой мой, конечно! — ответила Екатерина, гадая, что будет с ним, если от нее избавятся.

* * *

С потолка на ниточке спускается паук, медленно шевеля лапками, словно плывет по воздуху. Екатерине чудится, что и ее судьба подвешена на такой вот прозрачной ниточке, которая с каждой минутой становится все тоньше. Она изменила себе, совершила поступок, на фоне которого все прочие ее грехи — сущая безделица.

Выше по течению реки стоит Тауэр, где сегодня казнят Суррея. Интересно, пишет ли он стихи, пытаясь отвлечься?.. Екатерина вспоминает, как Суррей и Уайетт соревновались, чья поэзия покорит больше дамских сердец. Суррей был одним из ближайших друзей Уильяма — и тому велели вести суд. Что это — жестокая шутка короля или испытание на верность?

Екатерина любила Суррея, и теперь ее пугает, что следующей на плаху взойдет она сама. Вспышка гнева, отказ видеться с женой, слухи о поисках новой невесты для короля — что дальше?.. Придут за королевскими драгоценностями, заточат в Тауэр, разыграют суд, а потом она увидит, как ее возлюбленного ведут на плаху, и вскоре сама будет отчаянно искать силы для того, чтобы сказать последнее слово, не опозорившись перед лицом смерти. И все это из-за одного взгляда!

Даже Екатерине Говард удалось принять смерть достойно. Сможет ли Екатерина Парр?.. Должна — если до этого дойдет. А дойдет наверняка, и именно поэтому Екатерина сделала то, что сделала. Теперь ей стыдно даже молиться — Господь не прислушается к такой грешнице. Тьма поглощает Екатерину: она решилась на ужасный поступок и будет проклята.

Вспоминая о том, что сотворила с Латимером, она гадает — не с этого ли началось падение? Может быть, дьявол уже тогда овладел ее разумом и начал понемногу учить, что избавляться от мужей — акт милосердия?.. Тем не менее Екатерина по-прежнему рада, что нашла в себе силы положить конец страданиям Латимера: для него это было благословением. Однако ее новое деяние, как ни старайся, милосердным не посчитать. Не милосердием продиктовано оно, а страхом.

В некоторых случаях убийство не считается грехом — например, на поле брани, где действует закон «Убей или будешь убит». Екатерина пыталась вообразить себя воительницей во имя новой религии, но тщетно: у нее не хватило бы смелости погибнуть за свою веру, хотя краткие мучения на костре — ничто по сравнению с адским пламенем вечности, которое теперь ее ждет.