– Мне надо было поговорить с тобой. Я больше не мог ждать ни минуты, – наконец сказал он, сунув руки в карманы брюк хаки. – Черт, Анна, я скучаю по тебе. Не понимаю, что случилось. Митч что-то сказал про другую девушку? Ты думала, я с кем-то встречаюсь?

Аннализа посмотрела в его глаза – иногда они отливали голубым, но сегодня были зелеными. Она не знала, с чего начать. С этого так называемого недопонимания? С их ребенка? С их чувств, которые, очевидно, никуда не делись? Аннализа едва дышала при мысли о том, что наделала ошибок после того, как увидела ту фотографию.

– Может, зайдешь, – дрожащим голосом предложила она и поднялась на крыльцо, жестом приглашая его за собой.

Кажется, Томас обрадовался – словно до этого боялся, что она его прогонит. Если бы он только знал…

Когда они подошли к двери, он спросил:

– Ты уверена? Я не хотел бы…

– Идем, Томас. – Аннализа открыла перед ним дверь. – Нам есть о чем поговорить.

В прихожей их приветствовали папа римский, Джон Ф. Кеннеди и Фрэнк Синатра, взиравшие на гостей со своего места над купелью со святой водой. Томас заглянул в гостиную и окинул взглядом роскошную лестницу на второй этаж. Наверное, он гадал, каким же образом Аннализа очутилась в этом доме.

С первого взгляда было заметно, что в Грейстоуне поселились итальянцы. Почти в каждой комнате стояли иконы Девы Марии. Повсюду красовались накрахмаленные салфетки и распятия. Мебель осталась прежней, но стены теперь были увешаны картинами, которые нарисовала или нашла Аннализа.

– Как вкусно пахнет! – восхитился Томас, заглянув на кухню и явно оттягивая цель своего визита.

Он имел в виду запах sugo di pomodoro, кипевшего в двух огромных кастрюлях на плите. Головки чеснока, горки базилика и корзинки с домашними помидорами ждали своей очереди на кухонном столе возле кастрюль.

– Сегодня в семье Манкузо день соуса, – объяснила Аннализа, указав на плиту. – Nonna еще не закончила готовить.

Томас сунул нос в кастрюлю, будто у себя дома, и принюхался.

– Господи, я очень скучал по вашей еде. Бывало, лежу по ночам в джунглях и представляю, как обедаю в гостях у твоей бабушки.

Он сам во всем виноват.

Или нет? Неужели она приняла все слишком близко к сердцу? Что-то не складывалось в ее голове – кажется, основание всех ее тайн дало трещину.

– Разве у вас не было ужинов со спагетти?

Томас оторвался от ароматной кастрюли.

– Во флоте, может, и были, а в армии нет. Мы гордились своим умением не получать от еды ни капли удовольствия. Больше никогда в жизни не возьму в рот ни крошки ветчины и фасоли. Значит, ты по-прежнему все время рисуешь? Мне очень понравились картины в галерее.