– Он не может ничего подтвердить. Он мертв. Его уволили через неделю после смерти твоей матери, но перед уходом он немного похвастался. Двое из тогдашних сотрудников – санитар и другой уборщик – слышали, как он говорил, что нажился на одной француженке.

Ты смотришь на меня одновременно в ужасе и изумлении.

– То есть ты писал статью, обвиняющую моего отца в… даже не знаю, как это назвать… основываясь на том, что якобы говорил давно умерший человек? И ты все это узнал потому, что какая-то женщина, назвавшаяся подругой моей матери, решила взять трубку и почему-то позвонить тебе, а не в полицию?

– Она не просто назвалась, а на самом деле была подругой твоей матери. Я проверил. И звонила она не мне, а Голди. Женщина боялась, что после стольких лет полиция не отнесется к ее словам серьезно. Поэтому обратилась в редакцию «Ревью», надеясь, что мы хотя бы копнем поглубже.

– Или вы с Голди просто все это придумали, чтобы повысить продажи газеты.

В боксе это называют непредвиденным ударом. Твой нанесен так резко и безжалостно, что чуть не вышибает воздух из моих легких.

– Вот как ты думаешь обо мне? Что я какой-то лживый писака из таблоидов?

– Сегодня не подходящий день для вопроса, что я о тебе думаю.