– Ее муж был деловым партнером твоего отца. Когда она поделилась с ним своими подозрениями, он приказал ей молчать. Несколько лет назад он умер, однако за прошедшие годы твой отец стал еще более влиятельным. Она могла свободно высказаться, но не считала, что из этого что-то получится.

– А потом, несколько месяцев назад, ни с того ни с сего внезапно передумала?

Ты все еще мне не веришь и пытаешься найти нестыковки в моей истории. Но хотя бы задаешь вопросы. Пока ты разговариваешь со мной, пока слушаешь, я смогу все исправить.

– Так и было. Когда Линдберг поехал в Айову и произнес там ту самую речь, она прочитала в газете его комментарии, где он обвинял евреев в интервенционистской позиции Рузвельта, и вспомнила слова своего мужа. Тот однажды сказал, что твой отец восхвалял Гитлера как дальновидного политика и предвещал, что Америка рано или поздно осознает то же, что и Германия: хороший еврей – это мертвый еврей. Именно тогда она поняла, что должна сдержать обещание, данное твоей матери. Она решила, что общественность должна узнать, что за человек твой отец.

– А этот уборщик, которому якобы заплатили за то, чтобы он обронил нож в комнате моей матери, он это подтвердил?

Мы подошли к той части истории, где детали становятся мутными, и если я скажу как есть, ты засомневаешься. Но я ничего не собираюсь скрывать. Я должен рассказать тебе все.