Кляйн молча наблюдал за нами.

– С кем ты работаешь? – вкрадчиво спросил Людвиг.

Я нахмурилась, но глаз от него не отвела:

– Ни с кем.

– Мы знаем, что это не так, – прошептал он. – Пожалуйста, Эйприл, сотрудничай с нами – чтобы я мог положить этому конец. Кто такой Серый Призрак?

Больше всего на свете мне хотелось верить ему – верить в то, что ему не все равно, что он просто хочет мне помочь. Возможно, ему и правда было не все равно – по крайней мере, не совсем.

Но я лишь горделиво вздернула подбородок:

– Я не могу ничего рассказать вам про Серого Призрака.

На одно мимолетное мгновение мне показалось, что я увидела в его глазах проблеск уважения.

А может быть, он просто принял мой ответ, потому что после этого повернулся к Кляйну и как ни в чем не бывало сказал:

– Ей определенно известно, кто такой Серый Призрак, но я знаю эту женщину. Она упрямая. И не сломается. Рекомендую вам отправить ее в Равенсбрюк. Поживет вдали от сына – может, и запоет по-другому. Но на это, конечно, потребуется время. – Сказав это, он направился к двери. На пороге он развернулся и, щелкнув каблуками, воскликнул: – Хайль Гитлер!

Звук этих слов, слетевших с его губ, оглушил меня, словно взорвавшаяся за спиной бомба. Я вздрогнула, по телу пробежали мурашки ужаса и удивления.

Услышав, как затихают в недрах длинного коридора его тяжелые шаги, я решила, что худшее уже позади. Он пришел – и ушел. И… ничто уже не сможет причинить мне большую боль.

Я прошла через это. Не погибла. А дома меня ждал сын, который заслуживал жить в свободном мире.

Людвиг ошибался.

Они меня не сломают.

Ни сегодня – ни когда-либо.

Глава 29

Глава 29

Равенсбрюк был женским концлагерем примерно в часе езды от Берлина. Сюда привозили неугодных женщин со всей оккупированной Европы, обрекая их на каторжный труд в гротескно бесчеловечных условиях. Концлагерь уже стал последним прибежищем тысяч людей, павших жертвами голода, болезней и жестоких расправ.