– А как же школа?

– Скажешь, заболел.

– А мама?

– Беру ее на себя. Спорим, она только обрадуется возможности выгнать тебя из «заразной» квартиры?

– А подруга твоя? Инна? Она же поймет, что я – это не ты.

– Когда поймет, будет поздно. Не волнуйся, она тебе поможет. В целом Инна неплохой человек, когда не вредничает.

– Звучит как подстава.

– Вообще нет. И главное, никакого тухляка. Развеешься, потусуешься, познакомишься с новыми людьми. Чем не «Дофамин»?

– Ты уверен, что это нормально?

Я уже понял по голосу, что Митя согласен.

– Деньги разделим пополам. Отложишь себе на лагерь.

– Ну хорошо, – сдался он. – Но дома еще поговорим.

Во время разговора я еще старался держаться бодро, но, закончив, рухнул без сил. А потому и голосовое сообщение Наташи нашел спустя два часа после того, как она его отправила.

«Как ты, Ян? Я волнуюсь. Очень хочется навестить тебя, но боюсь заразиться. Ты же знаешь, мне нельзя болеть. Но зато у меня скоро появится для тебя один очень крутой сюрприз.

Напиши хоть что-нибудь. Не можешь писать, позвони. Или наговори. Все что угодно. Мне бы просто услышать твой голос.

У меня все в порядке. Мама приехала. Когда поправишься, я вас обязательно познакомлю. Пора бы уже, да?»

«Привет, – прохрипел я в ответном голосовом. – У меня все норм. Скучаю».

Отправил и бездумно принялся листать фотографии из галереи. Последние – танцы Евы и Наташи на Рождество. С тех пор прошло всего-то полмесяца, а по ощущениям, картинки из другой жизни. Совсем короткой, но счастливой жизни до появления Алика и ухода Евы.

Гадание на воске: одно Наташино крыло, моя звериная лапа, глинтвейн, переливающийся в сиянии свечи, утка в апельсинах.

Фотографии из квартиры Евы. Вещи из ее сумочки: Падающая башня, брелок с котиком, книга Коэльо…