– А что, если я этого не хочу? – с вызовом спросила Либби.

– Но ты же хочешь?

Либби пожала плечами:

– Вот уж не знаю. Все может быть.

– Подумай об этом, Либби. Ты идеально подходишь для того, чтобы владеть этим поместьем. У тебя уже сейчас имеются идеи, как обустроить имение и заставить его приносить доход. Я хочу, чтобы Вудмонт остался у семьи.

– Посмотрим, – молвила Либби. Ей всегда очень нравилось это поместье. – Но точно могу сказать: если я его и приму, то уж точно делить на куски не стану.

– Вот и славно.

– Но ты же не планируешь в ближайшее время нас покинуть? – спросила Либби.

Элайна с усмешкой приподняла бровь.

– Если у меня есть какое-то право голоса, то я пока побуду на этом конце радуги. Врач сказал, что рак у меня в стадии ремиссии.

– Искренне рада это слышать.

Сказать, что отношения между ними полностью налажены, было бы неискренним. Либби еще только предстояло полностью осмыслить все то, что она узнала сегодня.

– А, кстати, на кого я похожа?

– На свою прабабушку Оливию. Ты просто вылитая ее копия.

* * *

Обратная дорога в Блюстоун оказалась крайне утомительной, учитывая, что ехать пришлось в самый час пик. Фотографировать следующую свадьбу Либби предстояло только завтра, так что сейчас она пребывала, что называется, в свободном полете.

Покинув округ Колумбия, Либби заехала в Спрингфилд и, припарковавшись, немного прошлась по центру городка. Купила кофе и булочку с корицей – оказавшуюся почти такой же удивительно вкусной, как те, что пекла Сьерра. Зайдя в магазин одежды, Либби неожиданно оказалась в отделе детских товаров и купила большое и мягкое голубое одеяло, которое попросила красиво упаковать.

Просто заявиться к дому Джереми с подарком для ребенка выглядело бы довольно странно. И тем не менее она поехала в Дэйл и припарковалась напротив того дуплекса, где еще два года назад они жили с ним вдвоем.

Некогда белую окраску дома Джереми успел поменять на темно-синюю, и кто-то выкрасил парадную дверь в ярко-желтый цвет. По-видимому, это было смелое решение Моники, ибо цветовая палитра Джереми обычно не простиралась дальше классического белого.

Либби не настолько еще забылась в своих переживаниях, чтобы просто прошагать к двери и позвонить – как это обычно делают свихнувшиеся бывшие. И тем не менее ей очень хотелось поговорить с Джереми. Несмотря на все разделившие их беды, он по-прежнему оставался для нее другом. А потому Либби сделала то, что и полагалось сделать уважающей себя бывшей жене: написала ему сообщение.