– Как ты тут оказалась?

– Я приехала с тобой поговорить. Я помню, ты говорила, что скоро вернешься, но я не могу больше ждать. Если еще хоть сколько прожду, то потеряю всякое самообладание.

Насупив брови, Элайна аккуратно стянула с рук перчатки.

– Почему бы нам не пройти в дом? Что тебе предложить? Лимонад или бурбон?

– Пожалуй, и то и другое.

Элайна открыла парадную дверь, и вместе они прошли по черно-белому плиточному полу к большой, просторной кухне, очень напоминавшей кухню в Вудмонте после перестройки.

Открыв холодильник, Элайна достала две бутылочки газировки со вкусом лимонада.

– Извини, но свежего домашнего лимонада у меня здесь нет.

Либби взяла одну из бутылок и сразу свинтила пробку.

Элайна уселась на барный стул в центре беломраморного кухонного островка и протянула ладонь к Либби:

– Так чем я могу быть тебе полезна?

Либби сделала глоток, удивляясь, как внезапно у нее во рту возникло ощущение, будто она засунула туда горсть ваты.

– Кто мой настоящий отец?

Элайна не торопилась с ответом, сосредоточенно занявшись открыванием бутылки.

– Наши с тобой отношения сейчас, так сказать, в фазе медового месяца, – продолжала Либби. – Когда обе стороны ведут себя наилучшим образом и стараются все делать как надо.

– Думаешь, это ничего не даст? – спросила Элайна.

– У меня всегда так получается. Поначалу все развивается хорошо, но где-то на середине пути вдруг что-то идет насмарку, и я остаюсь ни с чем. Я всегда считала, что мой отец – это единственный человек, который никогда меня не подведет. Но он все же увильнул от того, чтобы рассказать мне о тебе.

– Он очень любил тебя, Либби.

– Я, конечно же, очень ценю его любовь – но мне необходима еще и честность. И уж поверь, будь отец жив, мы бы с ним сейчас очень откровенно поговорили.

– Мне бы не хотелось, чтобы твой отец как-то принизился в твоих глазах. Он был бесконечно предан тебе и твоей матери.