Либби схватила сумочку, ключи, недопитый эль и целлофановый столбик с солеными крекерами с кухни.

– Ну, что ж делать. Родственников ведь не выбирают, верно?

– Что это значит?

– Долгая история. А сейчас мне надо ехать.

– Я тебя отвезу.

– От тебя этого не требуется. Серьезно. Я все лето где-то от тебя пропадала, и, если честно, я даже поражена, что ты сейчас здесь.

– Я тоже. А пока я тебя везу, ты мне как раз и расскажешь, почему исчезла от меня больше чем на пять недель.

Либби бы непременно с ним поспорила, если бы не чувствовала себя так, будто ее вот-вот вырвет ему на ботинки.

– Ладно. Поехали, – бросила она и устремилась вперед.

Вслед за Либби он спустился с крыльца и направился к своему пикапу. Она быстро скользнула на переднее пассажирское сиденье и пристегнула ремень.

Заведя двигатель, Коултон осторожно выкатился на тихую поутру улицу и не теряя времени взялся за волновавший его вопрос:

– И где ты пропадала?

– Работа. Потом небольшой отпуск.

– Ты сказала, что все мне объяснишь, когда вернешься. Вот, ты вернулась.

– Ну, мне, надо полагать, пришлось решать кое-какие вопросы, – уклончиво ответила она. – И если бы ты знал меня дольше, нежели пять минут, ты бы понимал, что мне непросто переживать какие-то утраты.

– И что ты утратила?

– Осознание своей личности. И осознание своего прошлого, каким я привыкла его считать.

Он помолчал пару мгновений, причем зубы у него были плотно, до пульсации на скулах, сжаты.

– И это как-то связано с Элайной?

– О да-а!