При мысли об этой порывистой девчонке, которая, несомненно, совершила этот поступок раньше, чем успела подумать, у Оливии упало сердце.

– Он умрет?

– Врачи пока что ни в чем не уверены. И если он выживет, то еще неизвестно, удастся ли спасти его правую ногу. – Поднявшись, Эдвард прошел к бару и налил себе еще бурбона. – Я созвонился с шерифом, который только что ездил к Сэйди домой. Мать этой девчонки клянется, что ее не видела.

– Он ей поверил?

– Разумеется, нет. Томпсоны уже многие годы водят за нос закон. Удивительно, что до сих пор их всех еще не пересажали. Я просто благодарен богу, что эта девица не причинила тебе еще большего вреда, чем успела сделать.

– Она мне ничего плохого не сделала.

– Будь у нее время – сделала бы. Она пыталась убить Малкольма!

– Малкольм эту девочку изнасиловал! – В голосе Оливии зазвучала та категоричность, которую Эдвард обычно не привык от нее слышать.

– Что?

– Что слышал. Последний раз, когда Малкольм к нам приезжал, он отправился в город на танцы. Там он встретил Сэйди, опоил ее алкоголем и изнасиловал на заднем сиденье своей машины.

Эдвард вскинул ладонь, мотая головой:

– Изнасиловал – слишком уж крепкое словцо.

– Да, и притом очень уместное.

– А есть доказательства? Уж точно не слова этой девицы. Я вообще в последние несколько месяцев ее в городе не видел.

– Она и не показывалась в городе, – молвила Оливия.

Эдвард помедлил, раздумывая, и наконец от осознания некоего факта лицо его окаменело.

– Что, эта девица забеременела?

– Она на Рождество родила девочку. И Малкольм по меньшей мере обязан ей денежной компенсацией.

– Ничем таким он ей не обязан.

– Как ты можешь так говорить?! Это же его дочь!