* * *

Я сжала кафедру так сильно, что у меня побелели костяшки пальцев. Всхлипнув, я заставила себя договорить речь и изучила ряды, на которых сидели ученики и учителя нашей школы. Феликс. Капкейк. Столько знакомых лиц. И все они пришли, потому что тоже любили и уважали моего дядю.

Даже мистер Хилл, который, оказывается, дружил с дядей. Он выступил с трогательной речью передо мной. Когда он поднялся на кафедру, я даже удивилась, что он не заставил меня зачитать его слова.

Кажется, в тот момент я даже улыбнулась.

На заднем ряду сидели «Неприкасаемые». Все четверо, в идеально выглаженных черных костюмах.

Родители сидели перед ними. Я мельком взглянула на мистера Колдуэлла и мистера Хантера. Сыновья были их точными копиями, и ни один из них не походил на меня. Впрочем, какая разница.

Поиски отца потеряли смысл.

Я встретилась взглядом с Мэттом. Даже то, что он не сидел рядом со мной, не причиняло мне боли. Плевать, знали ли его друзья, что мы вместе. Об этом знала я. Я знала, что он придет ко мне сегодня вечером, поможет пережить горе и будет появляться каждый день, пока я окончательно не приду в себя.

Мэтт кивнул, подбадривая меня.

Я глубоко вздохнула.

– Я потеряла человека, который заменил мне отца, – сказала я дрожащим голосом. – И я сожалею о том, что он не рассказал мне обо всем раньше. Потому что за жизнь моего дяди стоило сражаться.

Я вернулась на свое место и села между Кеннеди и миссис Алькарас. Они обняли меня с двух сторон. – Mi amor, какая чудесная речь! – воскликнула миссис Алькарас. – Джим гордился бы тобой! – Она не убрала руку с моего плеча, даже когда снова заговорил священник.

Священник произнес последнее слово, и миссис Алькарас с Кеннеди вышли со мной вперед, чтобы принять соболезнования собравшихся. С каждым новым рукопожатием, с каждым новым объятием я ощущала себя все более опустошенной.

– Знаю, как ты ненавидишь фразу: «Мне жаль», – прошептал Феликс, наклонившись ко мне. – Поэтому я лучше скажу… какое же это хреновое дерьмо, Бруклин!

Я с горечью усмехнулась.

– Спасибо за красноречие.

Он улыбнулся в ответ. Мы обнялись, и чувство опустошенности стало не таким всепоглощающим. – Надеюсь, что скоро увижу тебя в школе, новенькая.

Я кивнула, хотя сомневалась, что мне и дальше позволят посещать «Эмпайр-Хай» после смерти дяди. Я не получала стипендию. И на счету у меня не осталось ни пенни.