В квартире по-прежнему пахло им. И когда я очень сильно зажмуривалась, могла вообразить, что он все еще сидит за кухонным столом и разгадывает свои кроссворды.

Я открыла глаза. Стола больше не было. Воспоминания тоже быстро испарились.

Я распахнула дверь в свою старую комнату. На полу лежали букеты цветов – увядшие и свежие. Вероятно, Мэтт решил, что цветы меня утешали. Розы, маргаритки, тюльпаны, хризантемы, другие незнакомые сорта. Моя комната напоминала оранжерею. Только я не поливала их. И нет, мне не пришла в голову идея переворачивать спальню Кеннеди в поисках дюжины ваз. Поэтому розы засохли, а маргаритки пожухли.

В комнате находился Мэтт, он сидел на спальном мешке, там, где раньше стояла кровать. Колдуэлл приходил каждую ночь. Как по расписанию. И его присутствие приносило мне намного больше радости, чем цветы. При виде Мэтта сердце улыбалось, пускай губы и не могли отразить те чувства, что я испытывала.

Мы совсем не общались. Наш способ общения – цветы. Тишина приносила мне успокоение. Он не говорил этого дурацкого: «Мне жаль». Просто обнимал меня, и я засыпала в его объятиях.

Именно в этом я и нуждалась.

То, что Мэтт приходил ко мне каждую ночь, говорило намного громче любых слов.

Я села рядом с парнем на спальный мешок и положила голову ему на плечо. Он крепко меня обнял. Мне не хотелось спрашивать, оставались ли наши отношения тайной. Какая разница? Мы находились рядом, и Мэттью помогал мне жить дальше. Я нуждалась в нем.

Однако я понимала, что разговора не избежать. Мы ссорились перед тем, как я узнала про дядю. В тот день я так сильно на него злилась, но сейчас все это казалось… незначительным.

– Я не хочу разрушать твою дружбу с Джеймсом, – прервала тишину я.

– Мне все равно. Главное, чтобы ты перестала плакать.

Я вытерла слезы. Оказывается, я плакала, даже не осознавая этого.

– Скажи мне что-нибудь приятное, – попросила я.

– Ночь – мое любимое время суток. Ведь я прихожу к тебе.

– Мое тоже.

– Хочешь поговорить о произошедшем?

– Нет. – Мой голос прозвучал совсем тихо, и я не знала, расслышал ли Колдуэлл меня.

– Но завтра похороны. Ты уже решила, что скажешь?

– Я скажу, что три месяца назад мне казалось, будто я потеряла самого важного человека в своей жизни. Я думала, что у меня больше не осталось близких… Но смерть дяди стала для меня таким же потрясением, как и смерть мамы. Он посвятил свои последние мгновения заботе обо мне. Он был самоотверженным, добрым, веселым и умными. Он любил меня сильнее, чем я заслуживала, а я доставляла ему одни проблемы. Досаждала вопросами о биологическом отце. После смерти дяди я осознала, что мне теперь никогда не удастся выяснить, кем был мой отец. Однако это уже неважно. Я потеряла единственного человека, который мог мне его заменить, и я сожалею, что он не рассказал мне о своей болезни раньше. Потому что за его жизнь стоило сражаться. – Я проглотила комок в горле. – Так он мне тогда сказал, в больнице. Понял, почему мама продержалась так долго. Потому что за меня стоило сражаться.