Семинар очень понравился Висенте: такое занятие сильно отличалось от утомительных часов изучения языка и литературы в школе. Гонсало легко переключался с одного автора на другого, многих из которых Висенте не знал. Говорил о Ролане Барте или Вирджинии Вулф, как упоминают знакомых, близких, доступных людей. Перескакивал от Сильвии Моллой к Виктору Шкловскому или Эльвире Эрнандес, а затем говорил о Марсело Мельядо, Йоргосе Сеферисе[57] или Аролдо де Кампосе[58]. И при этом преподаватель вовсе не казался напыщенным, совсем наоборот: слушая его, Висенте думал, что Гонсало просто влюблен в литературу и посвятил ей всего себя – преданно или даже смиренно.

Висенте сделал вывод, что Гонсало знает очень много, и, должно быть, его знания всегда были огромны, поэтому с ним можно часами толковать о поэзии или просто о жизни в этом мире. Его даже посетила мысль о растранжиренных годах, прожитых под одним кровом. Он с грустью подумал, что всем студентам в аудитории, даже совсем новым, посчастливилось узнать Гонсало лучше, чем он, бывший пасынок, узнал его за многие годы.

Сразу после занятий несколько студентов окружили Гонсало и принялись засыпа́ть его вопросами, на которые он отвечал, скрывая нетерпение и глядя на Висенте. А тот сидел в последнем ряду. В голове его теснились только что раскопанные образы.

– Ты и в самом деле читал эту книгу? – Повторяя свой вопрос, Гонсало подчеркнуто не сказал «мою книгу» или «Ты меня читал?».

– Ну да.

Шум машин и автобусов заглушил на пару минут их диалог. Висенте уже не был уверен, что поступил правильно, признавшись Гонсало, что прочел «Парк Воспоминаний». Признался искренне, следуя порыву, а теперь ощутил необходимость высказать свое мнение.

– Мне она понравилась, – сказал Висенте и поспешно спросил: – Ты собираешься опубликовать еще что-то?

– Нет. Я бросил писать. То есть я пишу статьи, эссе, иногда – обзоры и рецензии. К тому же мне надо закончить работу над диссертацией. А стихов больше не пишу. Это правда, что они тебе понравились? Совсем не обязательно уверять меня, что они тебе по душе, если на самом деле это не так. Я вообще не собирался тебя об этом спрашивать.

– Да, действительно понравились, хотя мне было странно их читать.

– Я посвятил сборник тебе.

– Ага, знаю. Большое спасибо.

И они оба рассмеялись, ведь благодарить за посвящение – абсурдно, неуместно и до смешного старомодно.

– А больше всего мне понравился «Гарфилд».

– Я рад, что тебе понравилось это стихотворение. Считаю, оно лучшее во всей книге. По мне, так оно единственное хорошее.