– Ну, как вы знаете, человек предполагает. Он может только предполагать.
Они пошли по трубе-коридору на борт самолёта. Дяденька (трудно охарактеризовать его более солидным определением: маленький, щуплый, с какой-то неуверенной бородкой) оказался пилотом самолёта. Он поведал Лене, что в загробном мире Сочи – очень непопулярное направление, и поэтому этот жуткий, засоренный народом город, здесь превратился в тихую гавань спокойствия, райский уголок. Сам пилот всю жизнь летал по этому маршруту, а потом как-то нелепо погиб, случайно выпав с балкона. Летать продолжил и после смерти, хотя, как поняла Лена, большую часть времени он проводил в долгом ожидании пассажиров.
В салоне её ожидал уже накрытый шикарный обед и непривычно большие иллюминаторы. Самолёт почему-то не стал подниматься на большую высоту, и всю дорогу Лена могла разглядывать ландшафт за окном. Полёт навевал меланхолию.
Лена ухватила ощущение, которое безраздельно ею овладело – именно это она чувствовала на школьном выпускном, а потом – когда окончила институт. С одной стороны, это невероятных объёмов облегчение, заинтригованность необходимостью осваиваться в новом прекрасном мире. В то же время это щемящая грусть по закончившемуся:
Лена прибежала в кабину пилота.
– Простите, что я вас отвлекаю, – сказала она мужичку, – Но мне больше не к кому сейчас обратиться.
– Я вас слушаю, – ответил он вежливо.
– У меня такой вопрос. Глупый, конечно… Но в чём, я извиняюсь, смысл жизни?
– У каждого свой, – ответил лётчик, пожав плечами, – Я как-то слышал, что вся штука в том, чтобы на протяжении жизни этот смысл выдумать. Хотя если бы меня кто спрашивал, я бы сказал, что
– То есть у вас их сразу много! А у меня ни одного, – Лена присела на кресло второго пилота.
– Ну как это – ни одного? А семья, дети? – Лена замотала головой, – Работа?