– Простите, я не бездомный, я просто…

– Да я всё знаю, – спокойно молвил незнакомец. – Смотри, – он кивнул куда-то вниз.

Коля перегнулся через перила и оцепенел. Когда мужичок сплёвывал вниз, шелуха загоралась и исчезала в воздухе, как метеорит.

– Хочешь попробовать?

Коля взял горсть семечек – и попробовал. Действительно, выплюнутая им шелуха до земли не долетала, сгорая. Но удивляло Колю уже не это, а то, что от семечек очень быстро наступило насыщение, будто бы он употребил полноценный ужин. Более того, ему стало тепло, словно на улице нет никакого мороза.

– Николай.

– Василий, – протянул руку незнакомец. – Ты обо мне, может быть, что-то слышал. Меня ещё Блаженным кличут.

Вскоре после смерти Василий из Елохово был командирован обратно в Москву, чтобы в нужные моменты уравновешивать добром творящиеся на земле русской злодеяния.

Опричнина часто хватала его и лишала жизни, что вскоре превратилось в рутину и сделало его даже более решительным. Он возвращался в город с новыми силами и после неудачной попытки побега с каторги, и после удавления замоскворецкими лихими людьми, и после лубянских пыток, и после бандитской перестрелки в Солнцево.

В свой обычный день он отыскивал по улицам города по несколько бездомных-доходяг и совершал над ними своё любимое чудо – приведения в человеческий вид. Его подопечные сбрасывали лохмотья и теряли синюшную опухлость, заново учились мыться, работать и разговаривать на обыденном языке. Через несколько дней они просыпались в непривычно уютных местах и уже как о кошмаре вспоминали нищенский морок, в котором увязали так надолго.

Сложнее было отмывать злодеев. В отличие от пьяниц и бродяг, они пребывали в твёрдой уверенности, что всё делают правильно и даже служат какой-то высокой и благородной цели. Этим приходилось сначала читать лекцию (не верят, но запоминают), потом устраивать какое-то особенно впечатляющее чудо, а потом обращаться к ним с проповедью (не запоминают, но верят).

Некоторых надломить так и не удавалось – и они становились слабоумными, но так хотя бы они приносили меньше боли ближним. Иные очищались как бы наполовину – они оставались злодеями, но время от времени вдруг разражались добрыми делами. Один из таких по совпадению стал главой государства и сделал жизнь людей чуть полегче (однако потом всё равно оказался слабоумным).

В последнее время Василий стал замечать, что слова работают всё хуже и хуже – что лекции, что проповеди. Это вызывало двоякие ощущения: с одной стороны, его не могло не печалить, что его любимый русский язык теряет силу воздействия, с другой – это был хороший вызов его чудотворным навыкам. И он принялся их совершенствовать, порой устраивая целые спектакли: над кем-то он разворачивал северное сияние, кого-то сажал в волшебный троллейбус и вёз к самым звёздам, а для кого-то разыгрывал целое представление с участием гигантского Ильича.