Значит, его она не выдумала, как и тот гигантский рояль с одной из предыдущих картин, и античный храм, стоявший в чистом поле. «Это банк, его давно снесли». И все равно Делия не могла поверить, что на холстах, занимавших весь угол их комнаты, изображен тот самый город, который она видит каждый день. Вот он, город: три этажа вниз – и летний жар в лицо. Прямые улицы, деловая суета – ни капли безуминки, о которой любила говорить Ванесса. «В нем нет диагоналей, – соглашалась она. – Сплошной конформизм. Но это лишь на первый взгляд. Для чужака, для туриста». И Делия, не считавшая себя ни тем, ни другим, обиженно хмурилась.

Красная блузка Ванессы скрылась за углом, и она продолжила свой путь в одиночестве. Горячий северный ветер взметал облака желтой пыли, мелкой, как мука; она слепила, забивалась в нос, скрипела на зубах. Прикрывая лицо платком, не глядя на парящий в небе купол Верховного суда, Делия быстрым шагом преодолела два квартала до Лонсдейл-стрит и вбежала в вестибюль телефонной станции. В такие дни она, как никогда, благодарила судьбу за то, что живет так близко от работы.

В большом зале на третьем этаже все было как обычно: ночная смена – по преимуществу, молодые мужчины – покидала свои места, и девушки рассаживались, игнорируя шуточки в свой адрес. Некогда перекинуться словом: надеваешь наушники, на грудь – металлический рожок, и уже горят несколько лампочек, оповещая о звонках. Абонентам все равно, что твой рабочий день едва успел начаться. Они требуют – немедленно – Виндзор сто пятнадцать или Центральную тридцать два шестьдесят четыре. Теперь до обеда ты машина, все действия которой отточены до мелочей. Никаких мыслей, перед глазами – лишь лампы и шнуры, и так час за часом.

Когда настал перерыв, голова уже гудела: сказывалась духота и усталость, которая накапливалась к концу недели. Жуя всухомятку бутерброд, Делия мечтала о море и о скорой поездке домой. В последний раз она видела родных прошлой осенью – господи, неужели это было так давно? До чего быстро летит время! Дни похожи один на другой, как гнезда на телефонной панели, и если бы не праздники, не экскурсии за город по выходным – она давно бы уже потерялась в этой стремительной смене дат. Хорошо хоть, что сил хватает на всё, и после субботней уборки и стирки ты можешь пойти в театр, не удивляясь больше своей двужильности, взявшейся невесть откуда. Как она могла жаловаться на гору дел, живя с Агатой? Воистину, все познается в сравнении.

Короткий отдых позади, и снова – тяжелые наушники, микрофон, нетерпеливое мигание на доске. Десять звонков. Пятьдесят. Мужчины, женщины. Многие звонили регулярно, но она старалась не запоминать их, чтобы не хранить мусора в голове.