Дядя Курбан пожал плечами — что есть, то есть. И пригласил педагога поужинать.

— Что вы?! В подпитии я грозен и неуправляем, — ответил педагог.

— Ничего. Управимся, — дядя Курбан засмеялся.

— Спасибо. Но не могу. Прослушаю Наргиз и уйду, жена болеет, — снизив толос, педагог добавил: — Вы и так меня одарили, даже неловко, — он выпрямился и уставился на сцену навстречу ведущему концерт, высокому красавцу.

— Что вы ему подарили? — полюбопытствовал Чингиз.

— Пустяки. Холодильник завезли, французский. Наргизка сказала, что у начальника холодильник сломался, — ответил дядя Курбан.

А на сцену уже вышла Наргиз. В белом длинном платье с большим розовым бантом. Такой же бант, но поменьше, венчал на затылке пышные светлые волосы. В одной руке она держала платочек, в другой крупную красную розу. Приблизилась к роялю, поклонилась неумело, по-детски резко. Выпрямилась. Поискала глазами родителей, Чингиза, улыбнулась. Подошла к роялю. Оставила платочек и розу. Села. Чему-то вновь улыбнулась. Положила руки на клавиши…

Звуки музыки тронули тишину. Робко, нежно, словно тишина зала исподволь, незаметно, с какого-то своего края, занималась музыкой, как небо утренней зарей. После водопада звуков концерта Рахманинова баллада Шопена оглушала нежностью и лаской, предвосхищая не менее мощную бурю.

Чингиз шевельнул пальцами, и фольга неуклюже хрустнула, Чингиз замер, испуганно скосил глаза, но, кажется, никто не обратил внимания. Он сидел как бы в пустом зале, в другой жизни. Он чувствовал, что Наргиз играет для него. Наргиз так и сказала перед концертом: «Сегодня играю для вас». Чингиз только сейчас понял значение тех слов…

Музыка закончилась. Зал притих и, через паузу, разразился аплодисментами, выкриками «браво». Кое-кто устремился к сцене с цветами в руках. Сутулый молодой человек в куцем пиджачке держал перед собой букет великолепных гвоздик, как олимпийский факел…

Наргиз стояла у рояля, улыбаясь и кланяясь. Потом смущенно приблизилась к краю рампы, наклонилась, принимая цветы. Молодой человек бросил гвоздики ей под ноги и лихорадочно зааплодировал.

— Чингиз, у тебя появляются соперники, — проговорила Марина Петровна. — Не проспи.

Чингиз выбрался из ряда, высоко подняв букет над головой. Наргиз протянула руки навстречу. Она приняла розы и свободной рукой благодарно коснулась головы Чингиза.

Боковым зрением Чингиз заметил, как Феликс и Рафинад направляются к выходу.

Улыбаясь Наргиз, он постоял, повернулся и поспешил к выходу. За спиной ведущий объявлял о выступлении следующего исполнителя-скрипача, студента четвертого курса консерватории. Поговаривали, что скрипач необычайно талантлив.