Они остановились у перехода, пропуская умытый чистенький троллейбус, что беззаботно шел по своему маршруту…

— Ну… а ваше бывшее ведомство как реагирует? — спросил Рафинад.

— Мое ведомство — сложный организм. Внешне пока не очень проявляет себя. Но такая деталь: утром было совещание у начальника управления госбезопасности. Кто-то из присутствующих высказал мнение, что происходит государственный переворот, на что начальник управления ответил: «Похоже, именно так. А ссылка на болезнь Президента весьма сомнительна…» Во всяком случае, дополнительное оружие своим войскам пока не раздали, да и казарменное положение не объявлено.

— И то слава Богу, — ответил Рафинад. — Неужели в город введут войска? Ведь это уже мятеж.

Они вышли к гостинице «Астория». Легкий ветерок остужал и без того ненавязчивое солнышко. Громада Мариинского дворца раскинула свои пределы, замыкая просторную площадь с угрюмым всадником в центре. Всадник, на коне-тяжеловесе, пытался доскакать до Исаакия и остановился, завороженный дивной красотой собора. Народу перед дворцом значительно прибавилось. Кое-где даже мелькали плакаты, чего утром Рафинад не заметил.

— Послушайте, Семен Прокофьевич, — не удержался Рафинад. — Мне хочется знать, откуда у вас сведения о моих бывших планах в бизнесе?

— Чистая случайность, — охотно ответил Гордый. — Как-то в выходной я выбрался в Кавголово…

— Все понятно, можете не продолжать, — махнул рукой Рафинад. — Значит, вы тоже пользовались услугами гостиницы при лыжном трамплине, у моего родственника?

— Всякое бывало, — засмеялся Гордый. — Ничто человеческое мне не чуждо.

— Теперь понятно, почему Комитет очистил от вас свою масонскую ложу.

— Ну, не скажите, — продолжал смеяться Гордый. — Они, Рафаил Наумович, избавились от меня совсем по другой причине. За добросовестность и преданность делу, как ни странно. Вы ведь тоже хотели меня уволить из-за преданности власти. Мои исполнительность и усердие были не по душе кое-каким влиятельным чинодралам. Я им задавал работу. Все началось с Египта. Я доложил о том, что. работа наших некоторых советников вызывает возмущение у египетского правительства. На мой доклад не обратили внимание. А когда Садат вытурил наших из Египта, перепугались чинодралы, решили избавиться от меня, как от свидетеля их служебного провала. Правда, дали поработать в Афганистане, курс на мое изгнание уже взяли. Думали, я не вернусь из Афганистана, погибну… Так что ваша реакция на мою дотошность в работе меня не удивила, Рафаил Наумович.

Они остановились на мосту, прильнув спинами к каменным перилам.