В какой-то момент замечает, что каменные завалы кончились, что она снова на ровном месте, может встать на ноги и, по колено в вязком и скользком месиве, может двигаться вперед. Долго, невыносимо долго брела. Ночь, сутки, вечность. До тех пор, пока, потеряв последнюю каплю сил и сознания, не упала головой в теплую, пушистую снежную вату.

Проснулась она оттого, что кто-то словно перышком провел по ее щеке. Медленно раскрыла глаза и снова закрыла, ослепленная ярким, бьющим прямо в глаза светом. Полежала так какую-то минуту и потом, медленно привыкая к свету, снова осторожно взглянула из-под ресниц. Сквозь маленькое, замурованное инеем окошко красноватым косым столбом протянулся солнечный луч. Было это утро или вечер, понять трудно, да она над этим и не задумывалась.

Женщина с загорело-темноватым ласковым лицом следила за нею усталыми васильковыми глазами. В туго свернутых, гладко причесанных волосах седина. Густая сеточка тоненьких морщинок под глазами. И еле заметная теплая улыбка. На плечах у этой женщины стеганый, замусоленный на локтях ватник.

— Ну что, Евка? Будем, стало быть, жить?

Голос низкий, грудной. Потом тишина. И снова голос.

— Благодари свою судьбу, девушка, да еще вот… нашего Звоночка…

Ева смотрела на женщину долго, внимательно и как-то отстраненно, пока две крупные слезинки не выкатились из-под пушистых ресниц.

Еще какое-то время она никак не могла вспомнить, где она. Приходя в сознание, сама не понимая почему, начинала тихо, умиротворенно плакать. Лишь через несколько дней она узнала фельдшерицу Софью Игнатьевну, которая спасла ее от смерти и выходила. А Звоночка, пушистого, рыжего, звонкоголосого щенка, который первым поднял шум, когда Ева вывалилась из сплошной снежной пелены прямо под самую дверь барака, так и не вспомнила, будто никогда до этого и не видела.

Постепенно возвращаясь к жизни, воспринимала все окружающее будто сквозь дымку. Люди, вещи, животные казались ей словно бы нереальными, ненастоящими, вызывали удивление и растроганность, радовали ее, как малое дитя.

Вокруг нее были обыкновенные люди со своими обыкновенными и необыкновенными судьбами, разными, иногда далеко не ангельскими характерами. И она, наблюдая из своего закоулка в задымленном бараке их неустроенную жизнь, совсем еще по-детски думала о том времени, когда наконец выздоровеет, встанет на ноги и отблагодарит их всех добром за добро. Особенно детей, старых женщин, а в первую очередь фельдшерицу Софью Игнатьевну. Будет помогать ей спасать людей от всех опасностей и болезней, потому что она, ласковая и добрая Софья Игнатьевна, видимо, самая нужная здесь всем этим людям. «И какое же это высокое умение — помогать человеку в трудную минуту», — думала Ева, наблюдая, как неторопливо, точно и умело справляются со всем спокойные, чуткие руки Софьи Игнатьевны. Ей и самой хотелось быть такой, стать фельдшером или врачом и помогать людям.