— Да, — сказал Фабер. — Может быть. Я попробую.

— Это единственный твой шанс заработать деньги. Сохрани или непременно обнови свои ценные бумаги! Так ты получишь хоть какие-то дивиденды. Никогда — слышишь, никогда больше — ты не должен продавать свои облигации! Стоит начать, и скоро у тебя не останется ни одной. Дивиденды должны сохраняться. Кроме того, слава богу, у тебя есть твоя рента! Ты должен на коленях благодарить твою подругу Марию Гелльманн, которая заставила тебя делать отчисления с твоих гонораров, когда ты особенно успешно зарабатывал, в этот пенсионный фонд. Таким образом, каждый месяц ты можешь получать свою ренту.

— Не забывай «Меркьюри», — сказал Фабер.

— И «Меркьюри», везунчик! Я только недавно заново вложил половину суммы, полученной за римейк экранизации «История Нины Б.». Семь с половиной процентов. Ну вот. Да, звонила Дебора Бранч, она сказала, что сценарист уже принялся за работу. Через два месяца он приедет в Европу, чтобы завершить его вместе с тобой. Пожалуйста, Роберт, прояви хотя бы раз в жизни благоразумие и живи скромно, насколько это возможно! Иначе нам не стоит и подписывать измененное завещание. Ты теперь в ответе за этих двоих. Даже после своей смерти.

— Да, — сказал Фабер. — Я знаю. И я благодарен тебе, Вальтер. — Он быстро встал и вышел на террасу.

— Что случилось?

— Упал лист с дерева гинкго, — сказал Фабер и поднял его.

3

3

В среду 20 июля в тринадцать часов пять минут Фабер вернулся назад в Вену рейсом «Свисс эйр». Первоначально он хотел вернуться еще в субботу, но в Люцерне оказалось много дел, которые нужно было уладить. Мире он позвонил по телефону.

Как только Фабер вышел вместе с носильщиком в вестибюль аэропорта он услышал крик Горана:

— Деда!

Мальчик с трудом, задыхаясь и неуверенно держась на ногах, пробирался к нему через массу людей, Горан выглядел ужасающе, исхудавшим и в высшей степени слабым. Глаза по-прежнему имели желтоватый оттенок, лицо было серо-коричневым, да и вся кожа в целом. «Он смеется дрожащими губами, похожий на мертвую голову», — подавленно заметил про себя Фабер.

Они сошлись.

— Деда! — крикнул Горан и обнял его тонкими руками, кашляя, совершенно выбившись из сил.

— Мой малыш, — сказал Фабер и увидел, что на лице мальчика во многих местах росли волосы. — Мой большой малыш.

— Наконец-то ты здесь!

— Где Мира?

— На выходе. Она сказала, что я первым должен встретить тебя. — Горан восторженно смотрел на Фабера. Тот потрясенно заметил, что глаза мальчика светились. Не важно, что он еще очень слаб, что он худой, два месяца назад глаза эти были остекленевшими и туманными, почти растворившимися. А теперь…