Когда Лу Шин извинялся, он говорил так тихо, таким слабым голосом, что я приходила в ярость. Как он сможет меня защитить?! Каждый раз, когда он объяснял, что произошло, я все больше убеждалась, что у него нет своей воли. Я не знала этого человека. Ему следовало еще в Сан-Франциско сказать, что у него нет ко мне вообще никаких чувств. Ему нужно было силой не дать мне попасть на корабль. Да, он меня предупреждал, но вместе с тем постоянно говорил, что никогда никого не любил больше, чем меня. Но сейчас я поняла, что это почти ничего не значило. Возможно, он вообще никого еще не любил. Я просто тешила себя надеждами. Они были где-то в будущем. Я жила от одного драгоценного мига до другого, насыщаясь любовью, которая мне требовалась, как воздух, и не думая о том, что будет потом. А сейчас мне приходилось выслушивать жалкие извинения и бесполезные оправдания, объясняющие, почему ему пришлось между мной и семьей выбрать семью. Он не понимал моих страхов, не понимал, сколько я вынесла ради него. Жаль, что он не слышал рассказы американских пассажирок о том, как забивают насмерть невесток китайские свекрови и как никому до этого нет дела. Я хотела, чтобы он от любви ко мне голодал и ждал меня под палящим солнцем. Я хотела, чтобы он разорвал со своей семьей и лишил себя малейшей возможности вернуться к ней, как сделала я.

— Будь ты проклят! Будь прокляты твои родители!

В изнеможении я наконец перестала кричать и просто заплакала. Он положил мою голову себе на плечо, а я не в силах была отказаться даже от малого утешения.

Мы ехали по темным сырым улицам, и он рассказывал мне, что последние три часа отец непрерывно кричал на него и напоминал об обязанностях и ответственности. Когда отец перечислял имена его предков за прошедшие пятьсот лет, он бил его по лицу. Эти имена Лу Шин заучил наизусть еще в детстве. Отец сослался на свою должность в Министерстве иностранных дел, верность и преданность которому была для него превыше семьи. Люди будут задаваться вопросом, какие моральные изъяны передал он сыну, что тот предал свою семью, загубил ее репутацию и навеки оставил пятно на ее чести. Его мать заслужила покой на старости лет, а вместо этого он пытается свести ее в могилу как можно скорее. Она слегла в постель, жалуясь на головную боль и боли в груди. Даже два его младших брата, сыновья наложниц отца, упрекнули его, чего раньше себе никогда не позволяли. Они сказали, что теперь люди будут гадать, не свяжутся ли они тоже с западными женщинами, чтобы предаться извращенному европейскому разврату. Какое будущее их ждет, если его позор ляжет на всех?