@@

Через месяц после нашего отъезда из Сан-Франциско я стояла на причале и ждала, когда Лу Шин спустится с трапа для китайцев. От жары, беспокойства и истощения у меня кружилась голова. С прошлой ночи я не могла ничего есть. К сожалению, я надела платье, подходившее для туманного лета в Сан-Франциско, а не для китайской бани, которой оказался Шанхай. Ко мне подбежали носильщики — кули, чтобы забрать багаж, но я отмахнулась от них. Я с нетерпением ждала Лу Шина, который будет решать подобные вопросы.

Наконец я его увидела и пораженно замерла. Он оделся в китайские одежды и выглядел сейчас так же, как и в первую нашу встречу, когда он впервые переступил порог родительского дома. Тогда он казался мне императором из сказки, в которого я влюбилась. Теперь же, в шумном доке, кишащем китайцами и пассажирами, он выглядел как обычный китаец. За ним стоял кули в коротких штанах, с чемоданами под мышками, в руках и на спине. Лу Шин увидел меня, но не подошел ко мне. Я помахала ему рукой. Он остался на месте. Тогда я быстрым шагом направилась к нему.

Вместо того чтобы обнять меня, он сказал:

— Здравствуй, Луция, — он разговаривал со мной как незнакомец. — Прости, что я не могу обнять тебя, как бы мне этого ни хотелось, — у него на лице было мрачное выражение.

Он уже предупреждал меня, что нам следует быть осторожными, пока его семья не привыкнет к мысли о нашем браке.

— Ты выглядишь иначе, — сказала я. — Из-за одежды.

Он улыбнулся:

— Так кажется только тебе, — он смотрел на меня доброжелательно, но будто незнакомец. — Луция, ты хорошо все обдумала за прошедший месяц? Ты уверена, что хочешь остаться в Шанхае? У нас может не получиться задуманное. Тебе стоит быть готовой к неудаче.

Казалось бы, Лу Шин должен был меня успокаивать, а не пугать.

— А ты, похоже, обдумал? — сказала я нетвердым голосом. — Ты просишь меня вернуться? — кажется, я стала говорить громче, чем хотела, — несколько человек с любопытством оглянулись на нас.

Лицо Лу Шина оставалось непроницаемым.

— Я просто хочу, чтобы ты была уверена в своем решении. Наше разделение на борту корабля — только намек на то, что ждет нас впереди. Нам будет очень трудно.

— Но мы с самого начала об этом знали, — ответила я. — Я не передумала, — на самом деле я очень боялась. Но за этот месяц я набралась мужества другого вида — я сделаю все ради ребенка. Ребенок перестал быть проблемой, но стал частью меня, и я постараюсь защитить нас обоих.

Лу Шин и кули начали оживленно о чем-то говорить. Со стороны казалось, что они спорят. Меня поразило, что Лу Шин так свободно разговаривает по-китайски. Его речь звучала странно. Я никогда не слышала, чтобы он общался с другим китайцем. Что произошло с моим английским джентльменом с китайским лицом? Что случилось с моим прекрасным любовником в безупречно пошитом костюме, с бритой головой и косой, спрятанной под шляпой-котелком? Куда пропала его страсть ко мне?